Уползу в свою берлогу я по раненому снегу,
Натащу в берлогу веток, старой рвани, полушубок
И повешу в самом центре я звезду тугую Вегу
Между медных и железных, деревянных также, трубок.
Пусть курсирует по венам нерастраченная влага,
Пусть тепло по трубам бродит по заученному кругу,
Что мне, в общем, серый заяц, спящий ночью у оврага,
Наблюдающий воочью этой ночью сны и вьюгу.
Хорошо б еще приснится, но, конечно, очень тайно,
Как летим мы над землею, между облаком и тьмою,
И беседуем о главном, полуявно и случайно,
Я – с летящим следом стулом, ты, хотелось бы, – со мною.
Светит месяц, снег летает, словно пУхи из перины,
Заяц медленно линяет из невидимого – в красный,
А внизу белы и рОзны перелески и равнины,
Мир неведомый, широкий и до дна – живой и ясный.
10 января 2003