как школьник, фонарем вооруженный
под одеялом шерстяным
зачитывается за бдением ночным
каким-то чтеньем незаконным,
как школьник, щупающий нёбо языком,
желая разбудить возможную ангину --
я замышляю день, когда из мира сгину,
и черный хлеб мешаю с молоком.
холодный ветер лепит из воды
шершавую кору на бледном тротуаре,
в сияющей воде мешаются янтарь и
свинец, и надо всем -- висячие сады
из каменных цветов и черноты оконной,
из электрического бдения витрин,
и бледный свет, как очерк будущих руин
из тьмы вытаскивает узкие колонны,
и краешек стены, обманчиво шершавый,
и все, что кажется достойным права
быть дальше, после ржавчины и тли,
пришедшей электричеству на смену,
как голый плющ, перетянувший стену
на сторону земли.