Я не сильна ни в речи, ни в манерах
И слава мне не светит ни за что,
Мои скелеты, бросив шифоньеры,
На улицу глазеют из-за штор.
Моя свобода сносит терпеливо
Бесчисленное множество измен.
Мой сын рисует солнце над заливом
С преобладанием карминных сцен,
С уклоном на закат. И постепенно
Щенячья и щемящая тоска
Так завладеет внутренней вселенной,
Что родинка заноет у виска
И, опускаясь в жертвенник традиций,
Я принимаю благостную боль:
Из этой боли что-то да родится.
И, несомненно, вырастет в любовь.