То, что в дверь мою в три утра стучится,
Назови своё имя!
Даже если ты безымянно,
Или безъязыкая обезьяна,
Изобрази мне в глазок глазами,
Или руками своими –
Что ты за птица.
Если ты зима, то дверь открывать не стану,
Потому что ты длинная и обёрнута мокрыми простынями.
И собственно: что я могу дать тебе; тепла?
Так в моей времянке не положена топка.
Послушай, то, что ко мне в дверь стучится, у меня нет ни еды, ни вина,
И от стука в соседнюю дверь – тебе не будет толку.
У меня ничего нет, кроме моей жены,
Четырёх червивых фасолинок,
Мечты, да залистанного филосонника.
Неужели тебе они' нужны?
Будь ты завшивленная Война,
То стучать бы не стала,
Потому что вольна'
Без стука вламываться куда попало.
А вот если ты Ливень, то стучи до конца,
Но не так, как Тогда, а как положено – до последнего атома.
Вот уж воистину: учить Природу - учительницу
Отличать ягоду волчью от ежевичной
Ученикам - мучителям, совсем, не надо бы.
Но вот если ты не стукач, дядя, а честный дятел,
Или обескрышенная черепаха, -
Заходи! – тебе будет чем на моём чердаке поживиться…
Эй, то, что ко мне в дверь стучалось,
Почему же ты больше не стучишься?!
Куда ты запропастилось?..
Так и быть: можешь не называть своё имя,
Даже если ты сама – Смерть.
Будь добра, постучи ещё в мою дверь,
Тем более, что она не заперта' и потому, что ее просто нет
Между нами двоими.
А потому: то, что стучится в мою в дверь,
Назови моЁ – имя.