Блокадный город. Ноябрь сорок первого.
Холодный быт без света и тепла.
И верится уже с трудом, наверное,
Что здесь недавно мирно жизнь текла.
Голодный город утопает в трупах,
Задушенных блокадой и обстрелами.
Но люди, кутанные в шапках и тулупах,
На Кировском куют снаряды сменами.
И верят каждую минуту, ожидают
Прорыва скорого на Невском пятачке.
А нормы хлеба снова сокращают:
125 грамм опилок в суточном пайке.
Где был твой дом в тени зеленых дубов,
Теперь метель руины снегом занесла.
Рыдает мать, ребенка пряча в шубу.
Ее сынка от смерти вера не спасла.
А старый архитектор, сгорбившись сутуло,
На днях похоронив бессильного соседа,
Буржуйку топит старым венским стулом,
Рисует памятник в честь будущей Победы.
Но лед на Ладоге еще не укрепился,
Дорога Жизни, Ленинград, еще не пролегла.
Но за тебя, мой город, наш народ молился.
И насмерть лечь в бою твоя страна могла.
Блокадный город. В дыме от бомбежек,
В крови солдат, в дыханье смертной тьмы.
Ты все же выстоял, мой город. Все же
Ты сделал так, чтоб жили здесь и мы…