Сане Климову
и его босоногой душе
Такой большой и пристальный САПОГ.
Такой большой и пристальный - как БОГ.
Такой огромный, в небо вознесён,
Сурово тень отбросил он на всё,
Что распростёрто перед ним внизу:
На спичку, на бычок, на стрекозу,
Чей жалкий труп пылится на боку, -
И на тебя, задравшего башку.
Он - Бог,
а ты убог
и насеком.
Зачем же взор твой давит косяком
Орнамент на подошве вышины?
Зачем зрачки в Сапог устремлены?
Ведь в секторе обзора не узреть
Не то чтоб всю, не то чтоб даже треть -
Серпа гвоздей на каблуке ступни...
Эй, клоп, оцепенение стряхни!
Разуй осоловелые глаза:
Сапог всё ближе! Цель - не стрекоза,
Не спичка, не бычок и не сучок -
Сапог несётся на тебя, сучок!
Ещё одно мгновенье - и хорош:
Впечатает в асфальт едрёну вошь!
Остановись, мгновенье! нет, скользит...
Сапог неотвратим, как Немезид
(Ну, Немезида; только не могу
Я женщину приставить к Сапогу).
Есть уравненье жертвы и ловца:
Стремнины и упорного гребца,
Пучины и усталого пловца,
Распахнутого люка и слепца...
Ты обречён быть жертвой Сапога:
Как жертвой потепления - снегА,
Как жертвою прибоя - берега,
Как жертвою ирбиса - кабарга,
Как жертвою портфеля - крокодил...
Но чем ты Сапогу не угодил?
Почто его всевышняя пята
Ничтожным насекомцем занята?
Ведь с грозной пятки на носок тупой
Ступает он проторенной тропой
Куда-то по неведомым делам
И мимоходом разгребает хлам -
В других пространствах и иных мирах;
Мы для него не более чем прах.
Одно тебе растолковать могу:
Ничто, видать, не чуждо Сапогу.
Когда-то и его надменный топ
Привычке вечной изменяет, чтоб
В низах не забывала мелюзга
Недрёманное око Сапога,
Чтоб ошушшали дрожь в своей груди мы...
Пути Сапожьи неисповедимы.
Как с грохотом обрушилась плита -
Так с хохотом обрушилась пята
На спичку, на бычок, на шелуху -
Но промахнулось То, что наверху!
Но насекомец выскользнул - и жив,
К тому же нецензурно обложив
Сапожий образ - с тылу и с лица,
И мать Сапожью, и его отца,
Возвёл семиэтажную хулу
На стельку, голенище и каблук,
Обматерил подмётку, крем и хром -
И тем навлёк Сапожий гнев и гром!
И содрогнулась грешная земля!
Но в этот раз, завидев издаля
Огромную и тёмную стопу,
Летящую к презренному клопу, -
Ты отскочил подальше от греха
(Так отскочила от Левши блоха,
И прежде чем опять её поймать,
Не раз он тоже вспомнил чью-то мать).
И вновь с небес обрушился удар!
Но лишь асфальт отчасти пострадал,
Стальной подмётки повторив изгиб...
Несчастный! для чего ты не погиб?!
Зачем ты нажил страшного врага
В сияющем обличье Сапога?
Сапог забыл про все свои дела,
Он зрит не насекомца, а козла,
Пусть даже отпущенья, но - козла
И воплощенье мирового зла!
Ты воплощаешь мерзость и порок
Уж тем, что бОрзо пляшешь между строк!
Уж тем, что скачешь, блошка, охренев,
И, невзирая на Сапожен гнев,
По-прежнему вдыхаешь кислород,
Чем подстрекаешь вшивый свой народ.
Сапог всё хлоп да топ, всё топ - да в пот,
А у него полно других хлопот!
Мне жаль тебя, и я тебе ору:
Ныряй в свою нору, в свою дыру,
Где безопасно, тихо и темно,
Где Сапогам топтаться не дано!
Ну вот и всё. Ну вот и хорошо.
Сапог погромыхал - и прочь ушёл.
Ведь каждая минута дорога
Для этого большого Сапога,
Весь день его расписан - от и до...
Но он запомнил, где твоё гнездо.
Где норка. Где невзрачный бугорок.
Сапог вернётся. Он суров и строг.