Набитые любовью и надеждою штаны,
И похотью пропитанный пиджак.
Отныне и навечно в состоянии войны
С любой из вас мой умник, мой дурак.
Бывало, я читал стихи, теперь от них тошнит,
Зачем стихи? Давай, снимай шмотье!
Прекрасной Дамы больше нет, и сердце не болит,
Когда по кругу трахают ее.
Я пил весь день, я пил всю ночь, я безнадежно пьян,
Теперь готов любовь дарить любой.
Потом просплюсь, сменю штаны и выверну карман,
А в нем фата, прожженная слезой…
А в ванне труп, чулок на шее, мертвая петля.
О, Боги! Нет! Я не хотел смертей!
«Ах, на войне, как на войне, – мне боги говорят, –
И ты давай, голубчик, без соплей!»
Христос и Будда, и Аллах смеялись от души,
Когда меня вели на эшафот.
И ты, мой друг, чеши затылок, или не чеши,
Здесь смысла нету, здесь война идет!