***
Нежность рождается в сердце не сразу:
гром изумленья пленяет игрой,
в ходе разлуки расплавится разум,
образ лелея пьянящей иглой.
Прелесть ранимости вызовет силу
взять половину хранящей судьбы
ласковой лестью твержу: изнурила
взнузданных чувств растормошенный пыл.
Что ни увижу, твоя там причастность -
сердце единым стремленьем привито,
нежной любви упоительна страстность -
самоотверженной власти орбита.
***
Безмерны ошибки природы, надменно
она вспоминает о жажде теченья -
о жизни, она же бесцельна, наверно,
и случай есть способ сего утоленья.
А люди уверены в счастье, в успехе,
случайности действий ошибочных терпят,
в дыму муравейников, в потном доспехе
они уповают, забыв о потерях.
Пределом усталости - вспышкой желаний
весной наступает пора красоты,
ещё не замараны замыслов дали,
иррациональны стремленья мечты.
***
Залито вокруг серебристым туманом,
в саду апельсиновый флёр умножает тоску,
крадётся котяра полночным гурманом
и радиоволны разносятся песней: в Москву!
Для мистики вместо далёких созвездий
придумаем матаппарат отражённых зеркал,
в нём будут размножены тысячи бестий
в руках у которых сверкает магичный кристалл.
Под трап самолёта я сплюну три раза,
усядусь и сразу засну под шипенье турбин,
приснится мурлыка, хвост выгнут, два глаза
с улыбкой чеширской лениво шныряют в камин.
***
У тебя изменялось лицо,
непрерывно глаза говорили,
а подвижные губы с ленцой
несерьёзное что-то твердили.
Мимилётные зряшны слова.
Мелко крошатся корки обиды:
невзначай мне полезен отвар
в отношениях чувств ядовитый.
Ведь неравенство опыта лет
красотою побьётся изящно:
без твоих выразительных черт
мне ужасно, а ты лань вальяжна.
***
Увижу запретные вещи случайно,
как в детстве - войду и пойму, но не сразу:
меня здесь не ждали, минуты молчанья
так тягостны темой замученных пауз.
Пространством зачумленным, мутью желаний,
в свободе моралью привитых привычек
возникнет уродливый искус незнанья -
единственный способ для вёртких отмычек.
Есть мир параллельный, такой же как этот,
но там нет смещенья нормальных причин,
развитие чувств наказало поэту
молчать о наклонностях дев и мужчин.
***
Терпкого запаха листьев берёзы
мне не забыть, аккуратно лежат
веников куча, топорщатся срезы,
дальше - немного еловых ежат.
Волосы пахнут ромашкой, а ложе,
мятой трухой здесь рассыпанных трав,
мягких былинок, прилипших на кожу
нам не стряхнуть с шелковистых отрав.
Воздух шуршит, тебе чудятся мыши,
это по шиферу ветки нудят,
от слухового оконца услышим:
пыль золотится, в луче заблудясь.
***
Оранжево солнце закатное жалует землю
неистово луч освещает последствия бурь,
очищенный воздух затих, с восхищением внемлю:
вдруг странными стали все лица и тени фигур.
Как будто когда-то так было, но это виденье
так призрачно, в нём откровенья задор и напор:
как будто вокруг туареги, нет - это селенье
в Тоскане... как быстро меняется небом убор.
За фрескою сьенской цвета ещё больше рыжеют,
а люд - обитатель, фланирует, обликом бур
и в этом движеньи сквозь дали и время худеют
гигантские тени и скоро пролезут в сумбур.
***
Разобщён суетой окружающий мир,
потому как вселенная каждый из нас,
потому как законы в ней пишем на глаз,
потому что зовёмся мы гордо - людьми.
Красотою твоею заполнилось всё
и поблекли вдруг сразу устои мои,
так с тобой хорошо, когда рядом стоим
не гони, как приятно мне слышать твой смех.
Перестала казаться бессмысленной жизнь.
Почему же не знал про пленительность я?
Почему же постыла судьба до тебя?
Потому что ты - всё, тобой я одержим.
***
Волшебную трубку смотрю на просвет:
узоры симметрии цвета чудесны,
и лёгким вращеньем той сцены ответ
мой мозг поразит удивленьем беспечным.
Трясу волшебство: дребезжит мир внутри,
порвалась картонка под тяжестью стёкол,
зеркал - просто битых осколков витрин,
их случай без удержу бил и коверкал.
Вот мира искусного суть красоты:
в основе её удивленья простор,
в нём благо - секрет непростой пустоты,
в нём зло - отраженья пресыщенный взор.
***
Погода на суше влияет на рыб,
все звери, бывает, мигрируют разом,
а в садике дети заплачут навзрыд,
когда хоть один из них рьяно наказан.
Привычка и чувства в разладе весной,
а птицы на ветках всё парой со смыслом,
инстинкту доверься, для влаги земной
на чистый четверг два ведра с коромыслом.
Влияет планет преднамеренный ход
а я не найду, в чём завишу от встречных,
у смеха и плача единый исход -
неделей страстной он пасхально увенчан.
***
Его узнаёшь по поступкам -
верны, без шума, незаметны,
так нож отличу по зарубкам -
трудами нанесены те метки.
Не ищет тропинок для славы ,
бахвальство противно, не в чести,
уверенность в деле по нраву,
она не причина для лести.
Боится доверия к слову
к советам чужим безучастен
неброским по жизни уловом
доволен, в работе он - мастер.
***
Кукловод - паралитик на куклы шумел,
испугался, на ниточках дёргаясь телом,
что Мальвина с Пьеро несмотря на удел,
растревожат у зрителей вихрь, им неведом.
Те почувствуют, в стуке здоровых сердец -
не конвульсий припадочных хочется вместе,
гармоничная пара - лихой молодец,
да лебёдушка дело найдут интересней.
Как смешна нам убогость недужных надежд,
как противно найти тот невидимый узел,
где таится ухмылка презренных невежд
ограниченных в собственной домысла луже.
***
Исчадье лет - пассионарный блеск
в глазах отчаянных среди толпы
пассивной, жертвенная вонь телес
людских в бессмысленном костре войны
последней.
Зарыт на невском пятачке герой,
полвека минуло и страшный счёт
смертей на русских берегах сырой
тоской Петровской воли током бьёт
наследным.
За право имени всегда сполна
возьмёт безвестных и невинных душ
лета и только маслена волна
тельцам златым у ассирийских кущ
ветхозаветных.
***
Твёрдые камни скрижалей,
тёмные камни молчат,
прежние мысли в печали
стаей голодных волчат.
Блеск проскользнёт поверх глади
блеск промелькнёт, отверзнув,
тускло блеснёт строкой клади,
вечные буквы лизнув.
Век не вернёшь - пусть уходит,
миг не вернёшь, прохиндей -
пагубно медлить в угоду,
сроки отсюда видней.
***