...Потом, потом, потом, потом
Мы вас - посмертно - пожалеем:
Тебя - с кричащим немо ртом,
Тебя - с цыплячьей тонкой шеей.
Марк Богославский.
Мы отходили без "ура",
Едва зарыв две трети роты.
За что-то нас Господь карал.
Промчался в «эмке» генерал.
И мамку звал четвертый ротный.
Вертясь меж пастями воронок,
Стегал конягу ездовой.
В подсумках ехали домой
Штампованные похоронки…
И мы учились убивать.
Ведь есть профессия такая.
В атаках крыли бога мать,
В орущий рот штыки втыкая!
Да с проворотом!.. и ножи
Вершили страшную работу.
(И он хотел конечно жить -
Мой первый "гансик" желторотый...)
В обшитых тёсом блиндажах,
Не хуже их убитых спали.
И дух немецкий не мешал
Забыть: за Родину! за Сталина!..
Нам снились женщины! И борщ.
И почерневшими губами
Мы припадали к соку рощ
Берёзовых. И тёрлись лбами
О пахнущий дождями хвощ.
Но был немыслимо далёк
Тот дух в носу, как смерть внезапный!
КалЕчный северо-восток
Нас костылём толкал на запад.
А их гортанный: «ля-ля – хОх"!
Выбрасывал нас из окопов.
И упивался мщеньем Бог,
Всевидящим мигая Оком.
И оседал на дали гул.
И затыкал тряпицей рваной
Пацан в разорванном боку
Дыру…
И оскальпированный луг
Дымил обугленною раной.
Похожая на фею, Смерть,
К нему протягивала руку.
А Дух кричал: « Уснуть! Не сметь!»
И как березка санинструктор,
Таща его, пыталась петь…
Весна. Сиренью жахнул МАЙ!
Природа сделала свой выбор:
Из жаждущих любви не выбыв,
Он впрыгнул на ходу в трамвай.
И выпрыгнул, ЕЁ увидев…
Перед рассветом снег синел,
Вбирая солнца изотопы.
Во сне он рвёт с плеча шинель,
Выпрыгивая из окопа.