В те дни я жил без грусти и печали,
С любимой мы частенько отдыхали,
Так жил я девять или десять лет
Пока не надоел мне белый свет.
В то утро всё возненавидел я,
Как будто бы ко мне пришла Хандра,
Все мысли от меня она
По ветру развеяла одна.
Никто, похоже, ей не помогал,
С тех пор отшельником я стал,
Решил: не нужен никому,
Остаток жизни с одиночеством свяжу.
И жил в лесу я, у ручья,
Никто не знал…и даже я,
Зачем и где я нахожусь,
Пойду к реке и утоплюсь.
Но не решался долго я,
Всё жил и думал, думал я,
О смысле вечного, святого,
Не дерзкого и не борзого.
Не думал я о светской жизни,
О притуманенной мечте,
А думал лишь, о диком визге,
Собачей жизни на Земле.
Всё думал, думал, размышлял,
Жил в одиночестве, страдал,
Не оттого, что здесь один,
Средь, тёмных, сизых гнилых льдин.
А оттого, что жалко мне
Тех, кто живёт при этой мгле.
Не созерцая, не творя,
Всё только руша и маня.
Маня к себе свои мечты,
С приспущенной вуалью,
Не зная ласки, доброты,
Живя в одной печали.
Прелюдии себе всё строя,
Не зная своего отстоя.
Так жить нельзя, поверьте мне,
Живя в устоях на Земле.
Себя загнать лишь надо в рамки
И знать чего от жизни хочешь ты,
А люди разные: и кабели и самки
Живут в надменной темноты.
И, не приняв земного смысла,
Я тихо, мирно ухожу.
На всё людское коромысло
Я опрометчиво гляжу.
15.04.03