Ночью на кухне (путанно)
Пальцы бездумно терзали спички.
Спички ломались. Срывался голос.
Не уходить, не закрыв кавычки, -
Это такая мужская гордость?
Мне монотонно стучались в уши
Доводы, сложные, как оригами.
Я ничего не хотела слушать,
Я закрывала лицо руками.
Я вспоминала промокший Питер,
Где захотела в тебя влюбиться.
Я бы не стала, но подлый свитер
Так замечательно пах корицей.
Да, целовал, целовал с избытком,
Было заметно: вот-вот устанешь.
Каждый не наш поцелуй как пытка -
Что ты об этом, мой милый, знаешь?
И расплывались слова без смысла
В чашке с остывшим ненужным чаем.
Ты понимал, оттого и злился.
Звякала ложечка. Ночь кончалась.
Палец по скатерти мазал слякоть,
Кашу из горьких ночных открытий.
Мне так банально хотелось плакать
И целовать твой дурацкий свитер.
© Ирина Рубанова ака Ёлка-Моталка
Ночью в общаге. (путАнно)
Пальцы бездумно терзали спички.
Девки ломались. Срывались в голос.
Не уходить, не забыв свой лифчик, -
Это такая девичья гордость?
Я монотонно стучался в уши,
Знал, что вы любите только ушами.
Вы ничего не хотели слушать,
Вы закрывали уши серьгами,
И вспоминали про Баден-Баден,
Где всем хотелось насквозь любиться,
Осло, Торонто и Копенгаген,
Где посыпали себя корицей.
Да! Целовал! Целовал, и прытко
Мысли пытался вам в уши вставить.
Девки ломались. Такая пытка!
Как же дела мне свои поправить?
И… Нет, не «и». Просто нету смысла.
Чашка какая-то… Вроде с чаем…
Я понимал, оттого и злился
Время закончилось. Не кончалось.
Палец нигде не размазал слякоть,
Твёрд ещё как бетон перекрытий.
Девки сломались и стали плакать.
Всё бы за деньги. Как не убить их?