«А что помогло тебе, мама, понять,
Что немцы уже не возьмут Ленинграда?»
И мне, улыбаясь, ответила мать:
«Ты знаешь, сыночек, губная помада.
Шел сорок второй, наступила весна.
Мы чистили город, мы живы и рады;
И люди, очнувшись от зимнего сна,
Вдруг вспомнили, что существует помада.
Идет ленинградка, худа и бледна,
С рук сажа не смыта, тревога во взгляде –
Но губы подкрашены. Я поняла:
Фашисту уже не бывать в Ленинграде».