Когда я был совсем маленький, у меня было много веснушек и мало обязанностей. Некоторые называют это время детством. Возможно, но мне больше по душе — время большой мечты. Тогда я еще мечтал: о море, о разноцветных парусах и снежно белых чайках, о верных друзьях и таинственных незнакомках. И, конечно, хотел быть моряком или путешественником. Ну не было еще Гарри Поттера. Мы читали Стивенсона и Вальтера Скотта, Фенимора Купера и Даниэля Дефо, Станюковича и Новикова-Прибоя. Страницы этих книг усыпаны моими веснушками, мне бы хотелось так думать, что эти пятнышки на страницах — веснушки. Я засыпал, сжимая в руках томик Жюля Верна, я гонялся за Мобби Диком, я издавал победный клич «Те Ранги Хироа!», я был Монтигомо-Ястребиный коготь,я был капитан Грей. Я мечтал. Но моряком я не стал. Веснушки перестали падать на страницы, да и книги были совсем иного рода. Правда, море было.
Я вспоминаю свою первую любовь. Помню, был штиль, и море ласково лежало у наших ног, искрилось в ее глазах и штормило в моем сердце. Она сыпала песок на мою просоленную спину, рисовала на ней ракушкой всякие глупости, это было наше море и, казалось, так будет всегда. Но денег было мало, и последнее серебро мы бросили в море, чтобы вернуться.
Я вернулся. Я вспоминаю вторую любовь. У ее отца была дача на море. Штормило. Крупные волны накатывались на берег и облизывали камни. Купаться не хотелось, мы писали «пулю» и у меня обгорел правый бок. Она поливала меня из шапочки и зачем-то смеялась. Я сел на мизере без четырех и предложил погонять мяч. Они хотели доиграть. Море штормило, холодело в ее глазах и монотонно стучало в моем сердце. Впрочем, я бросил пятак, чтобы вернуться.
Я вернулся. Я вспоминаю третью любовь. Мы приехали на двух «Жигулях». Мы много пили, и она говорила, что я не смогу вести машину. Я кого-то обнимал, и она сказала, что поедет с Феликсом, он трезвее. Я сказал, чтобы она не расстраивалась, если я разобьюсь, папа ей купит другую машину. Я много курил и плевал в море. Был шторм, но, перебесившись в ее глазах, море плавно качало мое сердце. Я не хотел возвращаться.
Но я вернулся. Санаторий. У меня какая-то болезнь, и возможно они выяснят какая. Она пишет, что с квартирой все в порядке, дочь в спецшколе, а сын будет поступать в МГИМО, если она сможет договориться с Ювенал Аврелиевичем или как там его. Что-то еще было в письме? Ах, да. О ней не беспокоится. А я и не думал. Я за нее всегда спокоен. Что-то было о деньгах, впрочем, я дальше не читал. Море ласково лежит у моих ног, и я вспоминаю свою первую любовь.