Помню - в летнем сумраке в комнате под крышей
мы с тобою умное послесловье пишем,
послесловие к любви. По законам жанра
тонут наши корабли – капитанов жалко...
Заплывают рыбками в гибнущий кораблик
слезы твои липкие, как гуммиарабик.
Не могу не верить им, только не приклеюсь,
хоть и больно бередим то, что не сумелось.
И ни оторопь, ни страх не висят меж нами,
громко цокает в часах нетопырь когтями.
Мы копаемся в золе, всяком окаянстве.
Ты на самой на заре говоришь:
- Останься...
Если б раньше позвала! Если б только, если...
Перегрыз бы удила, оторвался с песней.
А теперь на теле всем – брачные печати,
и над яслями с овсом головой качать мне.
Я жену свою люблю,и не быть измене –
растворяться кораблю с черной грустью в вене.
Не могу я , как с любой, как с ничейным телом.
Не могу свою любовь пачкать адюльтером.
Драгоценный человек, девочка-шляхетка,
для тебя во мне навек лишь грудная клетка.
Мы дожили до зори, до последней строчки.
Мы теперь как пузыри – только оболочки...