* * *
к.к.
Любимая, мы неприметны,
как выскочки, злы и остры
и под несварение Этны
разводим мосты и костры.
Нам ночь подают на жаркое,
нам ночь наряжают в салют.
Любовью зовется такое
изысканнейшее из блюд.
И десятилетья бессильна
войти в одурманенный кров
вульгарная медицина
со склонов и островов.
Незнамо, незнамо, незнамо
когда получилось, что ты,
девчонка, теперь уже мама
с другой высоты красоты.
Но сердце по-прежнему бьется
на мелкие стеклышки – и
такое любовью зовется,
ложась на ладони твои.
Немногим, немногим, немногим
позволено быть ни при чем,
быть милостивым к одиноким,
к себе самому - палачом.
Будь милостива к партизанам;
и я, как они, без огней
незваным, незваным, незваным
приду к окончанию дней.
Умру молодым или старым
на том или этом краю –
недаром, недаром, недаром
тебе эту песню спою,
чего бы ни стоило мне там
развить непомерную прыть
и жаловать медным монетам
развалины сердца покрыть.
Святым и босым богословам
признаюсь на стойбищах в той
вине, что к нетленным основам
твоей приручен наготой:
не поддаваться условью
немых перемирий - порой
такое зовется любовью,
а все остальное – игрой.
Любима, любима, любима
ты каждою клетью во мне,
а все остальное, помимо
тебя, под приставкою не.
2003