В городе все пьют 35, кто-то загоняет сорок,
Обширное лето.
Электровозы ржавеют на жутких отрезках путей.
К камням вокзалов не подступиться; не въехать,
Эхом летает жара на московских домах.
Где-то темно, хоть и день, но выколи око.
Где-то прохлада живёт на безбрежных просторах дворов.
Дерево и плиты чуть тёплого дома – набекрень сбили настрой, это облом.
Кот пробирается по останкам площадок, ножки его перевязаны болью людей.
Бомж одинокий средь «Мерседесов» бродит – день ото дня ему уже не больней...
Где-то погибшая женщина цыганского вида квас опролила во рты двух детей, –
Ей это не разрешали – но видно, – как им охота пить, но ударил в шею её злой
Худощавый милиционер.
Детей погнал и задавил под колесом.
Уехал вдаль Окружным выжженным Кольцом!
И скрылся за проспектом сдавленной мечты,
С которой, нынче, не на ты!
А вдоль дорог девушки бегают; всё предлагая себя.
Бурый троллейбус асфальт и марево носом лакая, себя
Соучастником бед продвигает к рабочего полдня концу,
Бесконца!
А в подземелье чёрные тоннели, и лица на открытых ветках здравием, надеждой медленно белели; уходя обратно в ночь седоками коня беглеца.
Ох, эта жизнь! Ведь у неё и вправду не-ет конца!..
А на белых пляжах вечер тихо ляжет, ровным морозом исплюнут дожди облака;
Пары тревожные ступни покажут ...и убегут, словно их тут накажут за нищету их любви
И плохие словца.
(А в кустах сидели два агнца и следили за движением тлена его в теле её...)
Им было интересно, но потом, тот, что был больший злодей – насел поверху парня ловко, и втиснул тому палку в зад; второй накинулся на девку и выдернув парнёвый член – затаранил туда железку, нагретую костровищным огнём!
Измучав их и так унизив, отделав дело пять с излишком раз, – на жертв последний раз взглянув оторопело, забив сейчас уж на оргазм, – они – два пидера глотнули пива и
Заколов ножом влюбившихся уехали троллейбусом, что номер 35, подальше от милиции и двоих трупов, зарытых под берёзой у берега реки, чьё имя было Вспять...
Через сто лет ... тупоголовая милиция приехала! Достала из кармана форменный мушкет –
Запалила три лимонки в напляжный обгажённый туалет:
Когда дерьмо взорвалось, ни капли не осталось...
Тогда вздохнул и выпил водки, закусив икрой, весь светский и рабочий свет:
Ведь больше преступников, а следовательно, – преступлений ихних – нет!..
Ура-а! Москва!! Ты победила...
Рассадник летней заразы – а я теперь иду с ширинкой открытой в автокювет,
Чтоб меня в зад ударил драндулет.
И с первого я помер раза...
2003-07-21. 15:09.