Сердце императора. Le coeur de L empereur. Историческая фантазия...
«В моём сердце я ценю тебя больше всей
Вселенной!»
Наполеон Бонапарт.
Предисловие.
Данный рассказ не претендует на историческую достоверность. Историков, знающих этот материал намного лучше автора, просьба не судить строго. Это вольная литературная интерпретация узнанных фактов.
1
Вечернее небо прятали тучи, с каждой минутой покрывая собой последние проблески его быстро темнеющей синевы. Ещё можно было увидеть эти клубящиеся, причудливые чудовища в свете заходящего багрово-красного солнца. Грохотал гром, молнии разрезали своими острыми огненными зигзагами полотно небосвода, ветер проявлялся лёгкой рябью на абсолютно спокойной, ещё совсем недавно, поверхности моря. Но вот его лёгкие поглаживания превратились в грубые ласки, и море стало возбуждаться, как склонная к мазохистским ласкам женщина, всем своим влажным солёным телом всё больше и больше колыхаясь под воздушными, сильными руками. Затрепетали листья на деревьях, предчувствуя, что их лёгкий весенний покров будет скоро сорван этим разгулявшимся грубияном-любовником ветром. Ветви стали покорно клониться к земле, в ожидании прохладных объятий. И он, ветер не заставил себя ждать, и ворвался на остров из далёких океанских просторов, набравшись в неведомых краях силы и неудовлетворённых желаний: обладать, рвать, брать…
5 мая 1821 года - день смерти великого человека, оставил вечный след не только в истории небольшого острова - острова Святой Елены, этого последнего пристанища императора Франции Наполеона Бонапарта, лежащего на перекрёстке морских путей из Англии в Индию, но и в истории земной, истории человеческой, истории вселенской…
Но так ли ценило его при жизни это самое человечество, которое он, Наполеон Бонапарт хотел осчастливить по-своему, только ему ведомому способу? Да, впрочем, только ли ему одному ведомому? Сколько было за всю историю этой цивилизации, именуемой человеческой, попыток осчастливить всех, всё?.. Не счесть! Но «насильно мил не будешь». И эта вот простая формула, в отличие от многих других не требует сложного доказательства, она есть, просто потому, что она есть. Кнутом невозможно загнать человечество к счастью, потому, что счастье это вообще понятие субъективное, для каждого в разное время в разном месте оно своё, оно разное, оно другое. Одному одно, а другому – другое…
Suum cuiqve…(И каждому своё…)
Так уж случилось, что последнее человеческое счастье Наполеону Бонапарту довелось испытать здесь, на задворках мира, который он так хотел завоевать. Испытать здесь на маленьком острове, открытом в 1501 португальцами в день святой Елены - 21 мая, отчего он и получил такое название: остров Святой Елены.
После ста дней нового правления Наполеона, когда он без единого выстрела снова вернул себе престол, его стали бояться ешё больше, чем тогда, когда он владел огромной армией, когда он воевал со всем миром. Его шуткой была в то время такая: “наверно он уедет в Америку, потому, что только с ней, ему не довелось воевать”. А планы такие были. Да, “пред кем весь мир лежал в пыли…” Но мир не может принадлежать кому-то одному. Мир – это внутреннее состояния покоя и понимания. И этот, и только этот мир может принадлежать кому-то конкретно.
Мир Наполеона превратился в остров, да и тот ему не принадлежал, скорее он принадлежал острову, потому что только в пределах его территории он и мог быть, быть в другом месте ему было заказано. И это бытие определяло его сознание, сознание узника, сознание поверженного императора, правда, англичане так не называли его, а называли просто: генерал Наполеон Бонапарт, и это постоянно вызывало его гнев и следующую за ним долгую депрессию. Нежелание жить, депрессия – были теперь его постоянными чувствами, заполнявшими существование. Всё, казалось ему, было в прошлом, настоящего не было, а значит не было и будущего. И только воспоминания, диктовка мемуаров секретарю, приносили какое-то облегчение и наполняли, пусть таким не привычным для него занятием, но всё-таки смыслом, его пребывание среди просторов Атлантики.
2
Тот день походил на многие, что были до… С утра не хотелось вставать с постели, в последнее время его стали всё больше беспокоить непонятные боли в правом подреберье, особенно по ночам, когда луна пристально глядела холодным белым глазом в окна его одинокой спальни небольшого дома, расположенного в Лонгвуде - красивой части острова. Остров находился хотя и возле Африки, но климат его был довольно здоров. По лесистым склонам текло множество ручьёв с чистой, прозрачной водой, 150 лет назад, тогда, там было много зелени: густая трава и кустарник, где водилось несметное количество дичи, на которую Наполеон изредка, чтоб унять тоску и заполнить пустоту ничегонеделания в душе, охотился, увлекаясь, забываясь в этих походиках по зарослям за бегающей и летающей дичью. Там, на острове, было даже одно его любимое место – небольшой родничок, прячущийся среди густых зарослей, он журчал, несмотря ни что, свою вечную песню, вырываясь из-под земли, вначале проявляясь в этом мире из глубей небольшой заводи, водяным, пульсирующем сердцем, потом прозрачно перекатывался укрепляющися телом по гранитным камням и устремлялся к морю, следуя, как и всё живое к слиянию малого с большим, большого с вечным…
Император всё-таки встал в то утро. Он с неудовольствием принял пищу, выпил вина, угодливо подлитым в его бокал генералом Шарлем-Тристаном де Монтолоном. Было непонятно, за что он “обожал” Наполеона? Ведь император когда-то отправил его в отставку за провинности. Многие давали характеристику Монтолону, как ничтожнейшему из людей, способному на любые подлости ради достижения своих, только ему ведомых целей. Одной из причин следования за иператором были слухи о том, что он сбежал от многочисленных долгов, которые оставил во Франции. Монтолон был всегда не чист на руку. Ему грозило тюремное заключение за присвоение денег, предназначенных для выплаты солдатам, но… Как всегда находится “спасительная” рука, хозяин которой, преследуя свои корыстные цели “спасает” таким вот образом, “привязывает” к себе провинившегося, чем прикрывает его провинности и даже преступления. И тот, в благодарность должен отрабатывать за это спасение. Но кто окружает себя подобными «благодарными», должен знать, что рядом с ним, не преданный соратник и друг, а змея, готовая в любой момент ужалить, уничтожить, раздавить, и занять место «благодетеля». Но свои функции такие вот прощенные, спасённые, довольно часто успевают выполнить. Вот и здесь на острове, он изображал преданного друга, соратника в 32 года сознательно бросившего карьеру ради императора. Сам же он выполнял совсем другие функции –его отравителя, тайного палача, могильщика…
Монтолон часто вспоминал эпизод из своего детства… А те, детские впечатления часто вливаются в суть, плоть и кровь повзрослевшего. Так вот, когда однажды, он, порезвившись в родительском саду, вдруг неожиданно спустился в подвал дома, и там увидел, как один из слуг с наслаждением топил пойманных в крысоловки крыс. Крысы, опущенные вместе с клеткой в бочку с водой, отчаянно бились своими лапками за жизнь, цепляясь розовыми пальчиками с коготками за металлические стенки крысоловки. Но тщетно, - слуга с улыбкой медленно погружал их всё глубже и глубже… Из животных вырывались пузырьки воздуха, вместе с которыми их покидала жизнь, за мгновения которой они так страстно боролись.
- Вот так, молодой господин, должно поступать с крысами, -
сказал тогда тот его первый «учитель», - кто сильнее, тот и прав, тот и господин, тот и имеет право!
Маленький Шарль не упал в обморок, не стал жаловаться отцу, но тот урок усвоил навсегда. И дальше по жизни он двигался именно с этим принципом, принципом силы, но не силы явной, когда с противником встречаешься с открытым забралом, лицом к лицу, а его принципом стало достижение победы тайным путём, чтобы только одному наслаждаться своим превосходством над всеми. Подавать руку, а в душе держать «камень» на того, кому её подаешь, и тогда, когда он отвернётся, обрушить этот «камень» ему на голову, когда тот, другой, совсем этого не ждёт. А потом? А потом снова и снова поступать так с другими, со всеми. И чем выше по положению тот, другой, тем приятнее победа над ним.
Вот и теперь, здесь на острове, он исполнял тайную миссию. Потом историки и медики долго будут искать причины скорой смерти Наполеона на острове. Будут называться и семейная предрасположенность к раковому заболеванию и тропическая болезнь, которую он якобы прихватил ещё в молодости во время походов в Сирию и Египет, и тоска по родине…
Но… Этой болезнью стал для императора Наполеона его «преданный соратник» генерал Монтолон. Он как никто близко находился возле него. Всегда являлся по первому зову, не зависимо от времени дня или ночи, всегда возле, рядом на полусогнутых... И постепенно, по капле, добавлял мышьяка – этого известного крысиного яда, в пищу, в вино, в воду ванн, которые так любил принимать император. У Наполеона всегда была с собой походная кожаная ванна. Слуги нагревали воду, и Наполеон с наслаждением погружался в её горячую влагу, там испытывал наслаждение, потел, испарял яд, который у него накопился, но яд проникал обратно, потому, что «преданный» Шарль успевал сыпануть заветного порошка из своего перстня с секретом и сюда, в воду. И так по чуть-чуть, медленно, здоровый организм превращался в разваливающуюся плоть.
Всё это было потом, позже, а пока, пока была первая весна ссылки.
Прошла зима, совсем не изнуряющая тропическими, долгими дождями, а мягкая, тёплая, быстрая. Да впрочем, можно ли её назвать зимой в обычном понимании этого слова? Вот зима в России, так им и не завоёванной, не покорённой, была зимой!
Эта страна… Страна вечной зимы и непокорного народа! Народа, казалось, задавленного нищетой по европейским меркам. Страна без дорог и практически без городов, а только деревни, поля, леса, из которых неожиданно вылетали гусары, казаки, и с весёлым гиканьем, размахивая саблями, крошили французскую пехоту, рубили кавалерию. А партизаны, для которых не было никаких правил ведения войны? Они вилами, острогами сбрасывали французских драгун, и добивали их уже на земле, воткнув в их мягкие, белые, европейские тела эти многолапые, острые, стальные чудовища.
Казалось, победа была так близка? Взята столица, он долго ждал ключей от Москвы, сидя в седле на высоком холме над городом и смотрел на дым разгорающихся пожаров. Русские сами сожгли её, свою столицу. Непостижимо, глупо, дико, как считал он, покоритель Европы. Ведь сколько этих столиц мира пало пред ним, сколько ключей от городов ему с радостью и преданностью, рассчитывая на последующее снисхождение, ему было вручено?
У него была цель – сделать единую Европу, единую армию, единую монету, единый народ. А он бы с инспекциями объезжал покорённые народы, которые бы его боготворили за оказанную честь и милость – быть их императором! Но нет, не случилось. Россия нарушила его планы, заморозив и уничтожив такую сильную армию…
Он был поражён открытием неизвестной страны, после, сказав о России такие слова: « …в России многочисленное народонаселение, воинственное, храброе, способное выносить всяческие трудности, преданное своему отечеству. Нельзя без страха подумать об этой державе, на которую нельзя напасть ни с боков, ни с тыла, но которая сама может во всякое время наводнить войском Европу… Удивителен исход этой войны. Мог ли я вообразить, что она меня погубит? Надо было умереть или быть убитым в Москве…»
А потом, всё покатилось как снежный российский ком, увеличиваясь в процессе движения, и увлекая своим последующими поражениями за собой всё, его императора Бонапарта, окружающее. Ещё были победы, но они всё больше напоминали поражение. Это как в агонии, когда кажется вот, больному стало легче, он ясным взором смотрит на близких, стоящих возле его одра, но нет, это не надолго, это на мгновения, на минуты… И вскоре всё, - небытие, переход в другой мир, в неизвестное…
Теперь только этот участок суши, как переход, переправа, преддверие… Остров, на котором он… Он! - Великий Наполеон Бонапарт превращался в «ничто».
3
Итак, первая весна ссылки на острове Святой Елены. Солнце играло свои весенние игры лучиками, отражаясь от сине-зелёного моря, ласково гладящего вечные скалы острова, его широкие песочные пляжи, с подступающими почти к самому берегу высокими пальмами. Его «зайчики» бегали вдоль высокой скалы, на вершине которой стоял он – император не существующей империи – объединённой Европы. Он стоял в своей любимой позе, заведя левую, со сжатыми в кулак пальцами руку назад, а правую засунув за камзол, слегка выставив вперёд правую ногу. Взгляд его был устремлён далеко за горизонт, но казалось, он смотрит не туда, не на пределы видимого пространства, а взгляд обращён внутрь, в себя, в свой мир, в своё…
«Странно, - думал Наполеон, - я сражался в шестидесяти битвах, и из них не научился ничему, чего бы я не знал уже в своей первой битве? Странное вообще это искусство – война. Странная эта штука – жизнь! Но лучше уж не жить вовсе, чем не оставить следов своего существования. Уж в этом мне упрекнуть себя нельзя, следов я оставил предостаточно. Всё рассудит история, всё расставит по своим местам, как бы не старались всё теперь опорочить и оболгать. Ну что ж, значит, всё ещё боятся меня, значит, есть ещё во мне силы, если я, поверженный могу внушать страх. Иначе чем объяснить такую изоляцию здесь на этом краю света? - Если боятся, то это тоже один из признаков уважения. Только страхом можно удержать большие массы от хаоса безвластия. И он умел властвовать». - Удовлетворённый этой мыслью, император направился к поджидающему его коню, который поддерживал под узцы преданный слуга-телохранитель Маршан. Конные прогулки бодрили, крепкий организм, закалённый в походах, требовал тренировки, мышцы хотели движения, сердце желало любви...
4
Любовь…
Родился Бонапарт в утро 15 августа 1769 года. Кто тогда знал, что в семье Карло Буонопарте и его жены Литиции родился ребёнок, ставший после могущественным человеком своей эпохи? Солнце во льве, момент рождения в скорпионе? Агрессия и властность, нежность и ранимость, благородство… Гремучая смесь огня и пламени, влаги и холода…
Он любил женщин, и женщины любили его. Его, маленького, коренастого, крепкого… Про таких говорят: «пошёл в корень». И это было так, - у него был этот корень, был стержень: уверенность, беспощадность, сила…
Но и на старуху проруха…
Жозефина де Богарне, светская львица, его возлюбленная, которой он писал: «…любовь лишает меня рассудка, и я его никогда не верну, я поражён в единственное моё уязвимое место…», не отвечала взаимностью, а заявляла во всеуслышанье: «Как смешон этот Бонапарт!..» Но, встречаясь с ним, она отдавалась ему со страстью и кажущейся любовью, а может быть со страхом, на грани страха и любви? Или, может быть это обычная женская черта – пытаться унижать влюблённого в неё мужчину, только при этом чувствуя свою силу, своё превосходство, свою власть над влюблённым!? Влюблённые всегда выглядят глупо в глазах окружающих. Но это глупость любви, а не глупость настоящая. Она как розовые очки, которые окрашивают мир в другой цвет, раскрашивая и улучшая и его – мир, и самого любимого человека. Иначе бы не было развития. Именно соединяясь, в казалось мало соединимое, невозможное, и существует этот мир. Полный противоречивого, но всё-таки единства. Соединяясь этими разностями в краткие миги счастливого единения, и познаётся радость всеобщности…
«…Выступаю в поход. Рассчитываю недель через 8-10 прибыть во Францию. Прекращай мыться» - писал Наполеон в годы своей любви к Жозефине...
продолжение в книге:
http://psyaquarelle.com/shopsimple/naoli.html