Спокойная гладь непрозрачной пучины
Качает скорлупку, как мать колыбель,
И вёсла - не довод, не цель, не причина
Для грозной стихии, слагающей трель.
На море безмолвие, штиль, безмятежность,
Здесь давит на разум людей тишина,
Порою им кажется, минула вечность,
И время для них замерло навсегда...
Курчавое облако солнце закрыло,
И смолкли вдруг крики назойливых птиц,
А воздух стал липким и влажным, как мыло,
И видно не стало ближайших границ.
Курчавое облако стало темнее,
И скоро на море подул лёгкий бриз,
Всё громче и жалобней лодка скрипела ,
Волна поднималась, и падала вниз.
Курчавое облако стало свинцовым,
Усилился бриз, нарастала волна,
И небо вдруг сделалось страшным, багровым,
А бриз перешёл в ужасающий шквал.
Вздымались и падали на море гребни,
И утлую лодку швыряли, как мяч,
В смятении, панике, в страхе и в пене
Гребцы находились, не в силах кричать.
А шторм нарастал, и волна ледяная,
Хлестала о борт, всё пытаясь сдавить
Корыто людей, дикий ужас вселяя,
Стихия грозила их всех погубить.
Объял тогда трепет гребцов нестрашимых,
И руки вдруг стали мягки, словно пух.
И каждый, от волн и весла отрешившись
Молился и плакал, низвергнувшись вдруг.
Христос же тем временем сон долгожданный
Вкушал, отдыхая от праведных дел,
Его разбудить ни за что не желали,
Никто показать Ему страх свой не смел.
Свирепее сделалась страшная буря,
Христа разбудили, и в страхе дрожа,
Сказали: "Стихии разгневанной сбруя
Сверх меры для лодки вдруг стала туга,
Теперь погибаем, и нет нам спасенья,
Задумали волны нас всех потопить,
Спаси нас от мутной воды погребенья,
Не дай нам столь горькую чашу испить!"
Спокойно взирая на буйство стихии,
Христос отвечал: "Что боитесь вы так?
Сорвите неверья ярмо с вашей выи!
Со Мною и буря, и гибель - пустяк?"
Он встал: "Успокойтесь, восставшие волны,
Смирись, пропади, необузданный шторм,
И воды пусть станут чисты и спокойны,
Низвергнитесь, тучи, и схлыньте дождём!"
Сказал так Христос, и тот час воцарилось
Спокойствие в море; развеялся мрак,
И солнце над гладью воды заискрилось,
Легла вглубь и канула валов гряда.
И чайки вернулись над лодкой кружиться,
Опорой их крыльям служил лёгкий бриз,
А волны неспешно, и мерно катились,
Причудливый в море рисуя эскиз.
Увидели люди явлённое чудо,
И трепет сердца их земные объял,
Дышать непривычно им стало и трудно,
И кто-то из них, весь дрожа, прошептал:
"О мужи, незыблемо небо и звёзды,
Земля и светила, ветра и моря,
Но тленны людские желанья и грёзы,
Ах, скольких из нас уже знала земля!
Но вспомните, люди, который из смертных
Ветрам и волне мог велеть, чтоб легли,
И волны сдались бы, и сдался бы ветер,
Кто мог это делать из сынов земли?
Ведь не было, мужи, средь смертных доселе
Такого, чтоб мог подчинить себе шквал.
Земные созданья и думать не смели,
Чтоб это суметь, если Бог им не дал!
Кому, кроме Бога, всецело покорно
Всё в мире, и вне его ближних краёв?,
Лишь Тот, кого Бог ниспослал с благотворной
И праведной целью, предав ему всё,
И сделав могучим, всесильным владыкой,
Способным творениям повелевать
Всевышнего Бога, и будет бессильна
Пред волей Его вся враждебная рать