Поэзия… п-о-э-з-и-я… перебираю в памяти всё, что знаю о поэзии… поэзия, что ты такое? Поэзия, я знаю, ты – искусство; любое умение, в которое вкладывают душу, становится искусством. Поэзия, ты – искусство стихосложения. Да, ты подобна другим видам искусств, ты не являешься чем-то исключительным, особенным… или являешься? Твоё основание, твой краеугольный камень – различие, отличие от прозы. Сама по себе стихотворная форма не создаёт тебя; тебя создаёт скорее содержание...
ПОЭЗИЯ КАК ПОБУДИТЕЛЬНАЯ СИЛА И АВТОР КАК МЕХАНИЗМ
Читайте свои собственные стихи. Спросите себя, добавляет ли стихотворная форма что-либо к содержанию ваших стихов. Трудно сказать “да”?
Что заставляет вас писать непременно стихами? Привычка? Умение? Дар? Дар – это некое качество личности, отличие; побудительная сила, стремящаяся создать вокруг её носителя дружелюбную структуру, уют. Дар поэта – это побудительная сила к написанию стихов. Можно сказать, что дар поэта – это искусство стихосложения, таким образом, уже поэзия выступает в роли побудительной силы, а сам поэт играет роль механизма, передаточного звена, позволяющего поэзии реализоваться в материальных категориях – в стихотворных текстах (вспоминается нобелевская речь Иосифа Бродского…). Можете считать это философией, можете лирикой – как вам будет угодно.
“ДЕТСКИЕ” СТИХИ И “РУБЦОВСКАЯ ЛИРИКА”
Если и есть поэты, не имеющие “детских” стихов, их, несомненно, - считанные единицы. Первые стихи, детские, неумелые, предстают, неожиданно, некоторым рубежом, преодолевать который приходится ещё раз, уже НАУЧИВШИСЬ ПИСАТЬ СТИХИ.
Очень трудно бывает снова НАУЧИТЬСЯ писать так, как писалось в детстве – легко и непосредственно. Хорошо, если удаются стилизации (Александр Зенкевич (Gremlin)):
“В лесу, на зелёной опушке,
Решили поиграть зверушки.
Заминка приключилась с тем, кому водить.
Добровольно никто не хотел выходить.
Посчитались, жребий выпал на Ежа.
Он стал считать, сбиваясь и дрожа.
Потом заплакал, начал и опять…
Сквозь слёзы хнычет: “Не могу считать…”
“Давайте буду я”, - застенчиво промямлил Мишка. –
“Мне папа каждый день читает книжки.
Я буквы знаю и знаком со счётом,
Когда я вырасту, то буду Звездочётом”.
Это – чистый, детский стих. Нет в нём ничего такого, за что уцепился бы современный читатель (и рецензент). И невдомёк этому рецензенту, что для того чтобы ТАК писать, надо быть или ребёнком или Автором. А вот ТАК вообще писать может только Автор (Александр Зенкевич (Gremlin)):
“Я качусь на самокате,
Обгоняя ветерок.
Ну и что, что на закате,
Что не выучен урок.
И щенок за мной вприпрыжку,
Кувыркаясь на ходу.
Заменил мне ветер книжку,
Отведёт он и беду.“
Ещё один близкий и, подобно детским стихам, незаслуженно обойдённый вниманием тип стихов: “рубцовская лирика” (можно “пастернаковская простота”, “тихие стихи” и т.д. и т.п.). Это тот тип стихов, где Автор, непременно Автор, балансирует на грани банальности и вселенского величия. Очень легко оступиться, очень трудно удержаться, очень легко ОСТАТЬСЯ НЕЗАМЕЧЕННЫМ (а для автора самое страшное – остаться незамеченным, быть ненужным (впору вспомнить притчу про одесского нищего, пересоздавшего высшую математику и умершего в забвении, в ненужности)).
Что же связывает “детские” стихи и “рубцовскую лирику”? Только ли простота? И простота ли?
АВТОР (ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ОТ ПРОТИВНОГО)
Давайте скажем себе, что мы – сильные поэты, что мы всем и всё доказали, что нас любят и читают…
Теперь давайте вспомним, что пятидесятники/шестидесятники плюс Бродский и футуристы придумали всё-всё-всё: формой мир удивить нельзя. Давайте забудем о том, что существует деление на простые/сложные, глагольные/неглагольные рифмы, акцентный, белый и вольный стих, аллитерация и метафора, ассонансы, эллипсис и ещё целая прорва теоретической чепухи. Что у нас осталось? Остался ч-е-л-о-в-е-к. Остался ли поэт? А вы попробуйте написать стихотворение! Получилось? Или то, что вы написали, можно смело изложить прозой? Вот тут и уместно ещё раз спросить себя: а добавляет ли стихотворная форма что-либо к содержанию моих стихов?
ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ЕСТЬ РЕМЕСЛО,
а поэзия есть искусство, и не стоит делать поэзию ремеслом; ремесленник от поэзии Мастером не станет никогда: можно сколько угодно изощряться в технике стихосложения, если стиха нет, форма ему не поможет.
Если вам говорят, что “язык, существующий у вас на определённом уровне”, это и есть ваша муза… отнеситесь к этому скептически… нет никакого диктата музы, нет никакого диктата языка – это вы, вы сами, вы, как человек, наделённый даром, отличием в вИдении окружающего мира, тем отличием, которому “одиноко и неуютно” внутри вас (не красота спасает мир, а страх (Леонид Буланов, ЛИТО Пиитер)), врастаете в этот мир, сливаетесь с ним, нет, делаете этот мир похожим на тот, который вы видите. И тогда странный “тихий” стих развёртывается во всём великолепии двойной цепочки ДНК дупликативного механизма, тетрадка “детских” стихов приводит к озарению и неожиданному творческому взрослению, затёртый Бродский молодеет на глазах (Вы пишете похоже на Бродского. Простите, на КАКОГО Бродского? Бродский весьма и весьма разный… (Андрей Корольчук (OLDER), ЛИТО Пиитер)), и с книжной полки улыбается охаянный всеми и каждым Фрейд: спонтанное – есть самое верное…
АНАЛОГИИ СТИХОСЛОЖЕНИЯ
Как ещё проще можно пояснить излагаемое? Детскими аппликациями – аналогиями: стихосложение – лишь одно из искусств, в ряде аспектов оно аналогично другим искусствам.
Вот, например, аналогия из области изобразительного искусства: хочешь стать Малевичем – научись рисовать лошадку. Хочешь добраться до высот – начни с самого простого. В некотором роде высоты тоже разнятся. Так, после смерти Мусоргского Римский-Корсаков “доработал” оперу Хованщина, имевшую (по его мнению) целый ряд огрех. Однако приведение оперы к академической чистоте лишило её композиторского “я”: именно подчищенные “огрехи”, нюансы делали музыку неповторимой и естественной. Подобное часто происходит и в поэзии: авторов буквально вынуждают бороться со сбоями ритма, неточностью рифм. А если эти сбои и неточности тоже имеют свою ценность? Не стоит торопиться с их искоренением… Морализировал по этому поводу ещё Александр Дюма: выучиться – не значит знать; есть знающие и есть учёные, - одних создаёт память, других – философия.
Так не считайте всё вышеизложенное моралью, – увы, это только мнение: мастерство относительно только в том случае, если вы смотрите не с того камня… (да простит меня Альберт Однокамушкин, он же Эйнштейн).