***
Волна взрывная плещется у ног.
На лбах морей не сходятся морщины.
И только Бог с душою многожильной
Копается внутри своей машины
Под гвалт проворовавшихся сорок.
Разорено дворянское гнездо
Кукушкой-смертью. Сны никто не видит.
Ты просишь на ночь морфия, Овидий,
Бутылку пива и тарелку мидий.
Смакуя строки, подавляя вздох.
Ещё до взрыва жизнь была красна.
Красива, то есть. Занавески белы.
Ещё до взрыва было живо тело.
Душа в него входила гостьей смелой,
Чью поступь можно было распознать.
Ещё до взрыва на столе цветы
Цвели, как на лугу, и рай был близок,
Но не кровав. И даже личный кризис
Домашним был. Часов песочных мысли
Стояли к человеческим впритык.
Теперь не так... Нет, видимо, всё так,
Как надо тем, кто во главе устройства
Земного зданья, чьи черты и свойства
Вдруг проявились зло, нелепо, остро.
Философ, ты задумался. Дурак.
Ещё до взрыва лекции о том,
С чего мы начались – с огня, с воды ли,
С азота ли – считались чем-то стильным,
В глаза слепые не пускали пыли,
Окутав умозрительным теплом.
Теперь ты ищешь по частям себя.
Вот так Исида мужа в древнем мифе
В жару искала. Мимоходом в рифму
Слагала сагу и читала грифам
О том, как сзади подошёл сентябрь.
Теперь не ты увидишь сны – песок,
О том, как жил в стекле, беды не зная.
Теперь лишь ветер и судьба сквозная
Пространству горсть песка в глаза бросают,
Не различая запад и восток.