Я у метро куплю себе букет,
свободой одурманенная птица,
и через прорву отболевших лет
опять пройду по улицам столицы.
Я здесь когда-то верила в мечты
и в пламени осеннего пожара
считалась королевой красоты
Цветного и Покровского бульваров.
Из безвозвратно канувшей дали
опять закружат в памяти игриво
мгновения не выпитой любви
и поцелуй для фотообъектива.
Задор тех лет давно сошёл на нет,
где он теперь, смешливый наш фотограф?
А вот Петровки серый кабинет
в душе моей оставил свой автограф.
Простите же Неглинка и Тверская
за то, что я вернулась к вам другая,
за то, что навсегда забрала зона
красавицу из школьного альбома.
Кто думал, что оттуда нет возврата
в усталость предрассветного Арбата,
что не найти мне будет грёз вчерашних
в Столешниковом и на Патриарших.
Под сердца стук пройду по тем дворам,
что помнят обо мне ещё без злобы,
и опрокину где-нибудь сто грамм
за то, что в мире нет любви до гроба.
Шумит листва про "если б да ка бы",
а мне оно не так, чтобы и надо.
Нет ничего в запасе у судьбы
поломанной как плитка шоколада.
И кажется, ещё совсем не срок
моей душе купаться в жизни вольной,
а лагерный колючий ветерок
нашёл меня и здесь в первопрестольной.
Не отыскав спасения в былом,
я грусти и тоски хлебну без меры.
А на Покровском, как и на Цветном
давно поют другие королевы.
Простите же Неглинка и Тверская
за то, что я сегодня вам чужая,
за то, что навсегда забрала зона
красавицу из школьного альбома.
Кто думал, что оттуда нет возврата
в усталость предрассветного Арбата,
что не найти мне будет грёз вчерашних
в Столешниковом и на Патриарших.