Писать о красоте Кижей – неблагодарное дело. Изложить на бумаге свои впечатления о величественных кижских церквях, наверное, просто не получится. Слишком проигрывают все красивые слова и эпитеты перед деревянной северной сказкой. Но есть еще другие Кижи… Вдали от погоста стоит деревенька. Летают птицы. Бежит дорожка через весь остров. Цветут цветы. Эти «мелочи» как раз и оттеняют собой величие церквей, и являются неповторимой визитной карточкой острова.
На свое счастье, мы с Николаем пробыли в Кижах четыре долгих дня. На дальнем конце острова разбили палатку и все время пребывания на острове обходились без костра и горячей еды, питаясь только хлебом, консервами и ягодами. Но за эти дни мы увидели Кижи изнутри. Прочувствовали и поняли то, что для обычных туристов остается «за кадром».
Первое, что поражает в Кижах, когда отойдешь от туристских троп – тишина. Жаркая, звенящая – днем, и гулкая, хрупкая – ночью. И не мешают этой тишине ни мириады кузнечиков, ни крики чаек, ни шелест высокой травы – все это и есть частицы необычной тишины. Ночью слышно, как скользит волна по прибрежным камням и «стонут» часовни. Разбросанные по всем Кижам, в серую ночь они издают тихие скрипы своими вековыми бревнами. Хотите - верьте, хотите – нет, но вечером отчетливо можно разобрать, как на ближайшем острове кто-то выходит покурить на крыльцо и чиркает несколько раз спичкой. Безветрие и тихая вода бережно несут и сохраняют любые звуки…
Особая история в Кижах – змеи. Их просто фантастически много. И не безобидных ужиков, а матерых метровых гадюк. Если идти от нашей палатки до пристани (а это около пяти километров), на пыльной дороге обязательно встретишь две-три змеи, которые почти нехотя освобождают тебе путь. Куда бы ты ни сунулся, везде в сухой траве услышишь характерный звук – спешно ретируется очередная пестрая лента.
Удивительно, но птиц на острове почти не заметно. Или это только так кажется. Но помимо вездесущих гомонливых чаек и звонких, мелодичных жаворонков трудно найти каких-либо других пташек. Но и те, которые есть, доставляют массу впечатлений. Около самого берега, где скошенный луг упирается в море осоки, на меня проходящего каждый раз нападала одна весьма агрессивная чайка. Скорее всего, она оберегала свое гнездо, но где оно было спрятано, и откуда поднимался этот пернатый истребитель, я так и не смог заметить. А учитывая ее немалый вес и острый крепкий клюв, можно понять мой легкий галоп, на который я переходил около этого места. В самый первый вечер в Кижах, продираясь с удочкой сквозь прибрежные заросли, мне удалось случайно поднять с насиженного места глухаря. Испугавшись не менее самой птицы, я заворожено смотрел как этот гигант (величиной с приличного индюка!) тяжело перелетал совсем не широкий залив.
Почти на самом высоком месте острова, чуть в стороне от основных строений и памятников, сохранилось старое кладбище. С деревянных и металлических крестов на проходящих мимо смотрят строгие лица людей давным-давно живших на этом святом месте. И есть среди них одна свежая могила молодого московского архитектора, который завещал навечно оставить его в Кижах. И я могу его понять…