Он сажал на язык
Золотую пчелу,
И еще,
И за нею другую,
И вонзала пчела
Золотую иглу
В ненасытную мякоть нагую.
Не до боли
В доении стонущих сих,
Во смешении меда и яда.
И в глазах
Необъятно прекрасно больших
Зеленела безумья прохлада.
Выше облака дум,
В лубяных небесах,
Над стенами звенящего зноя
Лик полуденный солнца
В парчовых усах
Изнывал над молчанием Ноя.
Был ли знак или голос:
Ступиша на твердь...
Не до знаменья в мареве дела.
Мир гудел под руками,
И новая смерть
Во спасаемом улье гудела.
И спирали галактик
Вились за спиной,
И клубились туманностей шубы.
Не скиталец убогий,
Не названный Ной
Мазал воском
Иссохшие губы.
Был он Бог,
И земля,
И четыре угла
Светлой горницы -
Звездного плата.
И сползала во тьму
Золотая пчела
По печальному лбу Арарата.