Ты пригласил меня в анатомический театр,
Сказав, что твои интересы должны быть и мне близки.
Да тебе же не я нужна, а женщина – гладиатор,
Желающая, чтобы рубцовы тушили огонь о соски.
Но так как ты был героем, спасавшим людей в Помпее,
И рядом с тобой василиски сужали свои зрачки,
То сразу становится ясно, что, лебедем выгнув шею,
Я жду от тебя крохотного поцелуя – подачки.
И знаешь, печальная труппа – молчащие, белые мимы
Играли ничуть не хуже, чем Фрейндлих и Самари -
Усмешка в губах у трупа тенью скользнула мимо
Солнцем блеснула скальпельным, порванной веной зари.
Даже Сафо украдкою пела тебе дифирамбы,
Памятники тебе на каждой улице Питера,
Нет, не моим губам, а самым тёплым ветрам бы
Этому сверхчеловеку пот со лба вытереть.
Улица, линия темная. Выполосканная пешеходами,
Вымощенная тротуарами, выкушанная буржуа.
Слитным «неуходи» кончились муки родовые,
Знаешь, как мне, прегордейшей, трудно было рожать?!
22 января 2002.