Быть, иль не быть: но вот вопрос:
Какое из страданий ты мнишь достойней:
Град из камней и стрел враждебной нам фортуны,
Иль вооружившись против моря злоключений,
Непримиримостью им положить конец? Почить: Уснуть;
И все; И сном провозгласить финал
Сердечной скорби и тысяче естественных недугов
Которым наша плоть всегда подвластна, и это есть итог
И высшее желанье. Почить, уснуть;
Уснуть: возможно, видеть сны: ха, вот и неувязка;
В смертельном сне, какие могут приходить видения?
Когда с себя мы стянем это бренное ярмо,
Должна быть передышка: почтение хотя бы
Тех бедствий, что длинною в жизнь;
К тому, кто должен бы сносить хлысты и униженья века,
Несправедливость власти, презренье гордецов,
И корчи безответности любви, нерасторопность правосудия,
Чиновников издевки и пинки
Все что не стоило того терпенья,
Тогда как сам он мог свое исполнить избавленье
При помощи обычного кинжала? Кто бы тогда тащил тот груз,
Потея и рыча, под тяжестью потертой жизни,
Когда б не страх пред чем-то после смерти,
Неведомой страны, из - за границ которой,
Не возвращался путник ни один, смущая волю
И заставляя нас сносить отмеренные нам страданья
Чем отлететь к другим, о ком доселе мы ничего не знаем?
И эта осмотрительность сознанья нас в трусов обращает всех;
И так природная прозрачность восприятия
Хиреет скрытая за бледной тенью мысли
И начинания, великого значенья,
Согласно этому уходят в никуда,
И истинную цель деяния теряют. - Но тише.
Невинная Офелия! Дитя, грехи мои
В молитвах помяни.
To be, or not to be: that is the question:
Whether 'tis nobler in the mind to suffer
The slings and arrows of outrageous fortune,
Or to take arms against a sea of troubles,
And by opposing end them? To die: to sleep;
No more; and by a sleep to say we end
The heart-ache and the thousand natural shocks
That flesh is heir to, 'tis a consummation
Devoutly to be wish'd. To die, to sleep;
To sleep: perchance to dream: ay, there's the rub;
For in that sleep of death what dreams may come
When we have shuffled off this mortal coil,
Must give us pause: there's the respect
That makes calamity of so long life;
For who would bear the whips and scorns of time,
The oppressor's wrong, the proud man's contumely,
The pangs of despised love, the law's delay,
The insolence of office and the spurns
That patient merit of the unworthy takes,
When he himself might his quietus make
With a bare bodkin? who would fardels bear,
To grunt and sweat under a weary life,
But that the dread of something after death,
The undiscover'd country from whose bourn
No traveller returns, puzzles the will
And makes us rather bear those ills we have
Than fly to others that we know not of?
Thus conscience does make cowards of us all;
And thus the native hue of resolution
Is sicklied o'er with the pale cast of thought,
And enterprises of great pith and moment
With this regard their currents turn awry,
And lose the name of action.-Soft you now!
The fair Ophelia! Nymph, in thy orisons
Be all my sins remember'd.