Всё не просто так - ни глаголы, ни струнный звон.
это я в бесконечно длинный свой говорю телефон,
Неизвестно о чём, неизвестно даже зачем,
Ибо он оттуда сюда непрерывно нем.
Очевидно, когда-то кто-то меня с кем-то соединил,
А прервать монолог мне теперь не хватает сил,
И плывёт куда-то мой голос сквозь медную тьму,
Повторяя слова, обращаясь хрен знает к кому.
Представляется так: в неизвестной дали, в конце
Медной тьмы, со скукой усталою на лице,
Тот, чей облик, по слухам... - впрочем, ясности нет -
Думая о своём, краем уха слушает этот бред.
Знаю также: когда-нибудь, не закончив строки,
Осекусь и застыну, короткие слыша гудки.
Одного лишь хочу: чтоб, услышав ритмичную смерть,
Не жалеть ни о чём, ни очём, нм о чём не жалеть.
***
Пил водку во сне. То есть вынес митькА к губам
и качнул им в воздухе, как бы сказав "Наше вам",
и хлебнул, но как будто и не хлебнул... Короче,
не почувствовал ничего - и понял, что сон закончен.
***
Тайна оказалась поистине удивительной.
Ослепила мозг.
Я замер с ослеплённым мозгом.
И только выдохнул громко,
Вот так: "О!"
***
Я помню бег волка по снегу под низкими небесами,
Женщину с распущенными волосами,
Себя, убитого утром в её постели -
И многое еще, чего не было на самом деле.
Я помню звон льда веток замёрзшей ивы,
Помню летом отару, траву, переливы
Свирели, жёсткую холку кобылы,
И много ещё, о чём не знаю - не было, было.
Я помню промозглый холод окопа,
Неизменный узор, что пряла Пенелопа.
Помню мрак ствола за спиною -
То есть вещи, которые были, но не со мною.
Помню тёмный овраг, оглашённый истошным лаем,
Вкус молнии на языке разноцветным маем,
Рвущий сердце звук кровяного шума -
Помню все вещи, которые сам только что придумал.
Память моя - сеть, в которой дыру от ячейки
Не отличить; где вечно грохочет чей-то
Голос; повсюду чадят кострами
Мысли-кочевники; бедная моя память!
(янв. 17 лет)
***
По стеклянным кругам
Возвращает нас в солнечный рай
Безразличная память,
Воск течёт по рукам,
Возвращая в полуденный май,
Не желая поранить,
Но, возможно, согреть
Остывающей кожи распад
(Хотя способ и странен)
И позволить допеть
Как всегда - ни за что, наугад -
Похваду мирозданью.
Благодарность Творцу
Перепеть, подбирая слова
В темноте, наудачу -
За презренье к лицу
Моему, за большие права -
Жить без слова " иначе";
Пить от чистой воды;
Петь до чистой звезды; излагать
этот бред на бумаге -
Золотые плоды
Кривотолков своих пожинать;
Улыбаться в овраге; -
Благодарность всему
Принести позволяет послед-
них тепло оправданий,
Неизвестно кому,
Без надежды на скорый (?) ответ -
В телефон расставаний; -
Благодарность за всё!
За далёкий пожар площадей,
Вкус горячего пепла,
За моё колесо,
За бессмертье кровавых вождей,
За звезду, что ослепла;
Вот за эту строку
О стеклянных кругах, и за иу,
Что не стала в заглавьи;
Что уже не смогу
Поменять их; за эту черту -
Между правдой и явью,
Между сном и собой;
И за эту возможность допеть
До конца озаренье
Своей драной губой;
И за нашу грядущей смерть -
Благодарность творенью!
(03:00\24.01 17 лет)
***
"Слово о горах"
В этих чудных горах,.что стоят - недотроги, невесты,
Человек ощущается часто почти неуместным -
Так он мал и беззвучен пред голосом снежной лавины,
Как пред ветром осенним тепло нитяной паутины,
Кратковременен, как мотылёк, малозначим, как пепел,
Как улыбка Джоконды, он лёгок и незаметен;
Оттого-то в горах, где на волю срывается зренье,
Человек ощущает спокойствие их и презренье
Как немую картель, как огромный уверенный вызов,
И поэтому с ровной равнинной прощается жизнью
И он рвётся к вершинам и часто вершин достигает;
Только горы, конечно, в итоге всегда побеждают -
Но вбирают стремленье его в их крутые дороги
И хранят о нём память базальтовые недотроги;
Ну, а те, кто, как я, неподвижен в оковах минутных, -
Могут лишь повторять: в этих чудных горах,
В этих трудных...
***
песня для NoWinterCommittee
***
О.П.
"Говоришь, хочешь знать, как судьба обернётся?
Я б ответил, но всё равно в этих местах
После жизни от жизни лишь тень остаётся,
Да и то ненадолго. Потом - пустота."
L.Л. "Расплыв"
I
Спотыкаясь о правду, роняя ложь,
Я бреду по памяти, как по лесу
И жалею, что нет для него отвесу,
Ибо часто - думаю, ты поймёшь -
Равновесие здесь сохранить могу
Лишь усильем судорог, напряженья -
То ль закон всемирного тяготенья
Тут бездействует, то ли в моём мозгу
Ям воздушных полно и болотных дыр,
То ли вырос лес под чудны наклоном -
В общем, нужен отвес, чтоб отвесом оным
Хоть какой-то отсчёт привнести в сей мир.
II
А ведь так не былое здесь, а быльё -
Где конец иль хотя бы начало нити,
Что когда-то нас на одной орбите
Повязала (кстати, молчанье моё,
В коем, верно, хочешь меня винить -
Не отказ от прошлого - для того я
И вошёл в этот лес - ворошить былое,
Но) - вообще, была ли такая нить?
Вероятно, да, но дремучий лес
Не тряхнёт стариною воспоминаний -
Только сыплет хвою встреч-расставаний
Мне за шиворот; думаю, сломит бес
Даже руки тут; ускользает нить
Из дрожащих пальцев, как тонкий волос;
Лишь струится рядом знакомый голос,
Но ни слова в речи не уловить.
III
Впрочем, нет - мелькают обрывки фраз,
Звон бокалов, даже шорох тетрадей,
Но затем ли, скажи-ка мне, Бога ради,
В этом тёмном лесу я? Фонарь погас,
И теперь уж точно не отыскать
На вопросы о прошлом во тьме ответа:
Как? когда? для чего всё это
Было? было ли?! что кричать! -
Нет отсчёта. И не не найти ни черта.
Только отзвук крика во враке виснет.
Видно, вправду - после жизни от жизни
Остаётся лишь тень. Потом - пустота.
***
"Увы" - идиотский стишок на день рожденья
Увы, друзья! О возрасте начав
писать, увы - "Увы!" - как не воскликнуть?
Итак, сейчас, - увы, "Увы", - вскричав, -
"увы!" - я начинаю.
Всё ж привыкнуть
пора к тому, что - факт, увы, есть факт -
сейчас шестнадцать, завтра будет больше,
о да, увы (да хватит же, дурак!),
сей факт, увы (ну, блин!!!), печален столь же,
сколь повторяем. Ежегодный миф -
о том, что мир (не дай Бог) изменился
с тех пор, как первый крик твой: "Ах, я жив!"
обозначающий, с тобой в него явился, -
уже, увы не радует и он,
и лица тех, кто есть, увы, не лучше
видны, чем тех, кого слепой разгон
судьбы оставил в чёрно-белой куче
тех, кого нет. Но всё же головы
я не склоняю в - скажем так - расцвете
лет; только раз ещё мычу "Увы"
и праздную своё семнадцатьлетье.
(01:30\30.01 - ...)
***
Я споткнусь иногда: где чьё следствие, где чья причина?
И тетрадь моя - сеть, чтоб бегущие мысли ловить?
Разлинованная мышеловка? капкан? паутина?
Или чистая ткань, по которой словесную нить
Нужно гладью тянуть, подбирая оттенков сплетенья,
Чтобы вышел узор, самому неизвестный пока,
Но уже существующий где-то, в ином измереньи,
Неподвластном тебе? и строку завершает рука...
и узор завершает строка...
***
< "Новое старое опровержение времени" >
Ш.В.
***
Жизнь - метафора радости, метод
любованья мира собой.
Но, когда и вернёшься в этот
город - чуешь: уже не твой
он - ведь сколько ты жил снаружи,
столько ж он жил вне твоих снов,
и уж верно, текла не хуже
жизнь его площадей и углов
без тебя. О, мой бывший город,
потерявший меня Вавилон!
Где твой сыпавший снег за ворот
потолок, свет лююбимых окон?..
"Настоящий изгнанник" любит
подвывать волкам при луне,
втихаря поедая грубый
хлеб, тоскуя... Но вовсе не
помышляя вернуться снова -
невозможно жить по частям;
во вчерашний день ли - попробуй! -
не вернуться в гнездо птенцам.
Не узнаешь дерева, даже
зарубив отметку на нём;
но, в конце концов, ээто не важно:
можно, можно приехать в дом
(не ВЕРНУТЬСЯ - приехать), можно -
блудным сыном в раму семьи
(и считать тоскливо-тревожно
перемены - морщины и
прибавление пепла в прядях
или, скажем, реденье их),
сделав вид, что вернулся. Ради
эких, спрашивается, таких
удовольствий - в руки былого
жизнь свою отдать, как в полон?
...Я приеду в тот город (снова),
назову его (вновь) - Вавилон.
***
Ты меня не узнаешь в толпе, не посмотришь мне вслед,
ибо сны городов всю одежду мою пропитали,
и не то, чтоб я вовсе лишён был особых примет,
но, как строчку во тьме, меня видеть глаза перестали.
То ли я ещё жив, то ли - нечего больше сказать.
Я-то знаю: перу не прикажешь, конца и начала
не наметишь на плоскости белой - боишься солгать,
а сильнее боишься, чтоб с памятью явь не совпала.
Так в глубокий озон ты живёшь только горлом одним,
так сплетаются тени в комок в обезлюдевшем сердце,
превращая в слова всё, что БЫЛО - и лица и дни,
коль ничем, кроме глаза и уха, не сунешься в дверцу.
И уже ничего не исправить, не перечеркнуть:
вещи, ставшие словом, лишь машут тебе на прощанье -
не крылом... очевидно, забвеньем, в свой путаный путь
отправляясь, уже не подвластны ничьим понуканьям.
Ведь и я не узнаю тебя! В календарных листах
разве обуви общей, быть может, найду отпечаток,
говорящий пусть о направленьи, но не о местах.
Ах, божок календарный - ни умысла, ни опечаток.
Только с голоса вникнешь, и только на слух разберёшь
стук колёс или лбов и царапанье стрелки секундной.
Только вместе мы - истина, точно как правда и ложь -
потому мою явь и нетрудно назвать беспробудной.
О, крылатый, безрукий, скажу ли - "двойник" - о другом? -
как слова в темноте, неразборчивый, чуемый кожей,
роговицей, губой, - безупречнейший волк за углом,
тот что прав, потому что умеет и, видимо, должен, -
обращаюсь к тебе, хоть не знаю, кто эту строку
ловит жадной зеницей и птицей с ладони глотает:
есть ли место, где каждый из нас, не поверив сперва,
но вглядевшись ещё, наконец-то другого узнает?
***
"Черновик плагиата"
Будет костный хруст, или белый лист.
У зимы на нас от времён ярлык -
Говорит: "остынь", собирает дань.
Переломит плетью истошный крик.
Бутен тёмный дол словно белый вал.
Будет светлый лик и неровный сон.
Будет путь домой, или светлый май...
Ежегодный, вечный указ времён.
Будет жечь и бить, понукая в путь!
Как на трель - скворца, нас - на свет в окне!
Нам одно дано: за зимой - весна,
И земля - кругла: запрягай коней!
***
Напевает надежда мне: чтобы
вдаль протягивать нить,
зеркала будут нас и за гробом
в отраженьи хранить.
Нет портретного сходства в иконах, -
важен собственно лик;
сохранят нас святые законы,
хоть не ведаем их.
Отразятся не шрамы на коже,
не походка и стать,
но останется что-то, что сможешь
ты собою назвать. -
Лишь оно и останется! Пламя
всё, что любо ему,
про себя именует дровами, -
а зола - ни к чему.
Свет зажжётся и в зеркале, если
вправду будешь гореть;
не спою я, что можно воскреснуть -
не всему умереть.
Так лети без телес и одежды
вдаль, за гроб и за миг!
...Вот что нынче мне спела надежда,
оправдав этот стих.
***
Застрелиться бы щас из рогатки
Да где её взять
И как сны мои взятки не гладки -
Продолжаю писать
Хоть того гляди жаркие руки
эти строки зажгут
Но спасибо спасибо за муки
И за весь этот труд
За сыпные, чумные минуты,
Серебро и песок,
За шесть футов грядущего грунта,
То есть личный кусок,
Отведённый в бессмысленном мире
Для мешка моих жил,
Чтоб, навек упокоясь в надире,
Я к зениту вспарил.
***
Тот, кто ходит босой по апрелю
и жуёт календарный листок,
по желанию верит - не верит:
если верит - глядит в потолок,
а не верит - так тушит окурок
о ладонь, или на пол плюёт...
Может, скажешь: "Ну, жалко, - придурок."
А по-моему - классно живёт!
***
Город ээтот не равен - ничему, и тебе не чета.
Ты можешь к нему говорить, но личного - ни черта
не услышишь в ответ: ведь язык
городов - и кошачий крик,
и тротила грохот; то есть его уста
всюду - так он велик. Он сложней, чем всё то,
что ты можешь сказать про него своим медленным ртом.
Он смеётся из-за угла,
подставляя тебе зеркала,
когда ловишь лицо его - взглядом, пером, холстом.
Город живёт в твоих венах, в твоих суматошных снах
он - один из героев; он вертит тебя в местах,
каких наяву не найдёшь.
Может быть, лишь когда умрёшь,
ты станешь свободен от танца в его кострах.
***
Я вспомнил на днях: однажды, давно -
был несмышлён я и мал -
какой-то дядя ко мне подошёл,
когда во дворе я играл.
Он был небрит, и кажется, пьян.
Невнятна была его речь.
Он что-то втолковывал, будто желал
похвалить - или предостеречь?
Молод был, бородат он, довольно высок -
иль тогда мне казалось так.
И ещё мне виднелись сквозь стёкла очков -
слёзы в его глазах.
Теперь я вырос. Волос копна,
очки. Растёт борода.
И вот я вспомнил о нём, и с тех пор
всё мучаюсь - что же тогда
сказал? И знаюю: однажды, бухой,
я подойду к малышу,
уже узнавая; но Боже ты мой!
что я ему скажу?
***
В дымной пустоте, слепым пожаром
созданной - томящей, безотрадной,
сам себя, клянусь, отдам задаром -
за кусочек правды виноградной,
если б звук один - хоть речь, хоть струны -
в шорохе пожарища родился,
если б свет - костёр ли, блеск, - хоть лунный -
в тучах пепла зренью бы явился!
На прикус, в износ берёт нас в время,
расстилая дымное пространство,
и царит над органами всеми:
ни объектов, ни галлюцинаций.
Только шелест пепла, марк и копоть...
Но и впрямь я всё же не в обиде:
для меня - и тишь, и мрак - должно быть,
чтобы лучше слышать, лучше видеть.
(08.03 17 лет)
***
В этом городе снов, в этом городе слов
за углом ослепит тебя небо икон,
- укрыватель жесток, наблююдатель суров -
и взлетает стремглав, кто шагнул из окон.
Потому что несёт искромётный поток
(не испортит причёски но лик опалит)
- наблюдатель ушёл, укрыватель умолк -
души их в небеса - и без всяких молитв,
прямо вверх, по лучу, что не знает конца -
он и есть небеса и награда за труд,
но зато они не повернут колеса,
даже если попросишь - они не спасут,
не укроют от свиста и шелеста крыл,
не оплатят счета тех, что спят под травой, -
не напомнит звезда тем, кто небо забыл,
что дано научиться дышать синевой.
И научат они всё равно одному -
(может быть, подмигнув на прощанье чуть-чуть):
в этом городе слёз в золотистом дыму
только правды и есть, что взлететь по лучу.
***