РОБЕРТ КРАСНОВ
СТРЕЛЫ купидона
эротические
стихи и пьесы
Ташкент – 2003
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА
Автор родился в Средней Азии. Он и сейчас проживает там. Был несколько раз репрессирован. «Отсидел» в тюрьмах и лагерях более 10 лет. Его произведения находились под запретом почти 30 лет. Очень долгое время многие его стихи, пьесы и другие вещи, как говорится, «ходили по рукам». Они переписывались, нелегально издавались самиздатом и распространялись. В настоящее время их стали публиковать. «Стрелы Купидона» - это третья книга автора. Роберт Краснов -это псевдоним автора. Книга «Стрелы Купидона» читается с большим интересом, и тем, кто любит эротику, она принесет большое удовольствие. Все произведения написаны автором в молодые годы, кроме пьесы «Натаэль-Наташа».
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
(стихи и поэма)
* * *
Станет быстро разрушаться
Общества людского дом,
Если только прекратятся
Половые связи в нем.
Ибо в истине банальной,
Где на всем стоит запрет,
Кроме жизни сексуальной,
Ничего прекрасней нет.
* * *
Старинной пишущей машинкой
Пишу я пьесы и стихи.
Потом ложусь с одной блондинкой
И совершаю с ней грехи.
Она красивая девчонка,
Неповторима и мила.
Смеяться любит очень громко,
Когда кончаем мы дела.
Безумно предаваясь блуду,
Кипенье чувствуя в крови,
Мы с нею совершаем чудо
Во время секса и любви.
А после, проводив блондинку,
Отведав счастья благодать,
Сажусь я снова за машинку
Стихи и пьесы сочинять.
* * *
Раздевшись и ложась
На выпуклость дивана,
Мы в половую связь
Вступаем постоянно.
Ты не кривишь душой,
В любовь со мной играя,
И милый образ твой
Люблю я, дорогая.
Развеивая хмель
Работой напряженной,
Сую в твою я щель
Свой орган возбужденный.
Ты шепчешь: «Подожди».
Отрывисто вздыхаешь
И с трепетом в груди
Сама мне помогаешь.
Качается диван
Под нашими телами,
Но, выполняя план,
Мы заняты делами.
А на дворе весна,
Раздолье и цветенье.
И наша цель ясна,
И жизнь полна горенья.
* * *
Чтоб кормить ****ей минетом
И в гузно их отмечать
Нужно вопреки запретам
В развращенном мире этом
Постоянно воровать.
Деньги я в чулок не прячу,
Как поганый богатей.
А украв их, тут же трачу,
А точней сказать: - «***чу»
На молоденьких ****ей.
Полюбив судьбу блатную,
Что романтики полна,
Потому я и ворую
И с ****ешками кайфую,
Ибо жизнь у нас одна.
* * *
Придаваться ласкам и страстям
Мы привыкли часто по ночам.
Между нами разногласий нет,
Дверь закрыта и потушен свет.
В полость сексуальную твою
Я с усердьем орган свой сую.
Ты, вздыхая, помогаешь мне,
А сама пылаешь, как в огне.
Мы с тобой, любимая моя,
Два обезумевгих дикаря.
На диване голые лежим
И, обнявшись, горячо сопим.
Делаем любовные дела,
Приводя в движение тела.
Сладок и приятен этот час,
Ибо он преображает нас.
А в квартире тишь и благодать,
Только слышно, как скрипит кровать.
Как в сердцах студится наша кровь,
Вот и все. Да здравствует любовь.
* * *
Сознание шальное напрягая,
Пишу стихи о женской красоте,
А ты неугомонная, нагая,
Ворочаешься рядом на тахте.
То повернешься ты ко мне спиною,
То, изнывая, ляжешь на живот.
Задумчиво склонившись над строкою,
Не замечаю я твоих красот.
Ты маешься и тяжело вздыхаешь,
Потягиваясь, смотришь на меня.
И как меня к себе привлечь не знаешь,
В душе мое спокойствие кляня.
Ах, милая и глупая плутовка,
Понятна мне томительность твоя.
Но у меня иная обстановка,
Я нахожусь в плену небытия.
И на тахте ты маешься напрасно,
Кляня мое спокойствие в душе.
Что ты неотразима и прекрасна
Не надо мне доказывать уже.
Наступит время, снова мы с тобою
Начнем в любовь горячую играть.
Так не волнуй меня ты наготою,
Когда стихи мне хочется писать.
* * *
На белоснежных простынях
Лежим сегодня мы с тобою.
Пылает на твоих устах
Улыбка алою звездою.
О, как в любви ты горяча,
Как хороша и как прекрасна.
Я превращаюсь в силача,
Тебя лаская сладострастно.
А за окном лежат снега,
А за окном бушует вьюга.
Но что нам вьюга, что пурга,
Мы крепко обняли друг друга.
Мы дело делаем свое,
Плывут круги в сознанье пьяном.
Твое валяется белье,
Как белый хлопок под диваном.
А ночь пустынна и темна,
Потушен свет и дверь закрыта.
Бутылка крепкого вина,
Допита нами и забыта.
Пылает на твоих устах
Улыбка алою звездою.
На белоснежных простынях
Лежим сегодня мы с тобою.
* * *
Эти плечи и бедра молодки,
Эти груди и эти соски
Горячи, эластичны и четки,
Ожиданьям моим вопреки.
Состоянье мое возбуждая,
Позолотой светясь в темноте,
Как натурщица полунагая,
Ты лежишь у меня на тахте.
Ты лежишь и, наверное, смутно
Вспоминаешь порывы страстей.
Хорошо, что тебе так уютно
В неуютной квартире моей.
Все мы грешники, все обреченные,
Ждет забвение нас впереди.
Обнимая твой стан обнаженный,
Я к твоей прижимаюсь груди.
Дует ветер хмельной и беспутный,
За окном непогода и тьма.
А в квартире моей неуютной
Ты от нежностей сходишь с ума.
Горячи, эластичны и четки,
Ожиданьям моим вопреки,
Эти плечи и бедра молодки,
Эти груди и эти соски.
* * *
Опьянев от напитков весенних,
Повернувшись спиною ко мне,
Ты сидишь у меня на коленях,
Как наездница на скакуне.
Ты сидишь откровенно и смело,
Искушая меня и дразня.
И твое эластичное тело
В исступленье приводит меня.
Льется музыка из радиолы,
Нарушая вечерний покой.
Я твой стан ослепительно голый
Обнимаю горячей рукой.
Смотрит в окна вечерняя зорька,
Рвется в памяти тонкая нить.
Кто сказал, что тревожно и горько
В этом мире обыденном жить.
Нам живется легко и просторно,
Наша цель – торжества благодать.
Мы умеем весьма плодотворно
Половые проблемы решать.
И не нужно напитков весенних,
Коль спиной повернувшись ко мне,
Ты сидишь у меня на коленях,
Как наездница на скакуне.
* * *
После блуда и попойки,
После пробужденья
Мы лежим с тобой на койке
В неге и томленье.
Ты похожа красотою
На русалку-фею.
Хорошо мне быть с тобою,
Я с тобой балдею.
У тебя, как у молодки,
Выпуклые груди.
Наливай в бокалы водки,
Или мы не люди.
Яркое, как ожерелье,
Ты имеешь тело.
От похмелья до похмелья
Надо делать дело.
Надо жить самозабвенно,
Надо наслаждаться.
Не лежи ты, как полено,
Хватит прохлаждаться.
Обними меня сильнее
И прижмись плотнее,
Ненасытная Медея,
Ласковая фея.
Мы лежим с тобой на койке
В неге и томленье
После блуда и попойки,
После пробужденья.
* * *
Торопливо сняв трусы и платье,
Телом ослепительным дрожа,
Ты меня зовешь в свои объятья,
На матрасе бархатном лежа.
Сдерживая бурное волненье,
Молча я стою перед тобой.
Я стою наперекор хотенью,
Я твоей любуюсь красотой.
У тебя томительные груди,
Выпуклый и аппетитный таз.
Не могу я, думая о блуде,
Оторвать от них горячих глаз.
А какие ты имеешь плечи
И вот эти бедра и бока.
Я теряюсь, я лишаюсь речи,
Я напоминаю дурака.
Вот они лежат передо мною,
Мой шальной захватывая дых,
Гладя их дрожащей пятернею,
Я душою ощущаю их.
Милая, не надо торопиться,
Перед тем, как обладать тобой,
Я хочу поистине упиться
Этой вдохновенной красотой.
Ты меня зовешь в свои объятья,
Телом ослепительным дрожа,
Торопливо снял трусы и платье,
На матрасе бархатном лежа.
ОДНОЙ ЗНАКОМОЙ
У тебя красивая фигура
И довольно аппетитный зад.
А живешь на свете ты, как дура,
Отдаваясь каждому подряд.
Внешностью такою обладая,
Ты могла бы, вопреки всему,
Жить на свете, трудностей не зная,
Ежегодно отдыхать в Крыму.
Обжимать партийного магната,
Жемчуга и золото носить.
В обществе, прогнившем от разврата,
*****ю титулованною быть.
Но по сути и своей натуре,
К сожаленью, не практична ты.
Мыкаешься, наподобье дуре,
В рамках опостылой суеты
И ебут тебя куда попало
Грязные хмыри и холуи,
У которых мерзкие ****а
И весьма поганые ***.
Женщина, кудесница, плутовка,
В сложностях земного бытия,
Ты же не продажная дешевка,
А любви и нежности дитя.
Не живи на свете ты, как дура,
Не давайся каждому подряд.
У тебя ведь классная фигура
И довольно аппетитный зад.
* * *
Ложись на живот и не надо
Снимать всех нательных вещей.
Достаточно голого зада,
Достаточно голых грудей.
Разгладив твой зад оголенный,
Порывам не знал я границ.
Я плотью хочу возбужденной
Водить меж твоих ягодиц.
А руки просунув подмышки,
Вдыхая любви благодать,
Мне хочется без передышки
Твоими грудями играть.
Блаженства сегодня хочу я,
Хочу, дорогая, чтоб ты,
В постели со мною кайфуя,
Тонула в лучах теплоты.
В реальности нашей убогой,
Где всюду хаос и бедлам,
Нам надо, хотя бы немного,
Своим придаваться страстям.
Достаточно голого зада,
Достаточно голых грудей.
Ложись на живот и не надо
Снимать всех нательных вещей.
* * *
Подобно античной богине
При свете весеннего дня
Лежишь ты на мягкой перине,
Дразня и волнуя меня.
Расставив точенные ноги,
Лежишь ты и с трепетом ждешь
Моей вдохновенной подмоги,
Ты ждешь и тебе невтерпешь.
Своими хмельными руками
Я грудь твою твердую мну,
К соскам прилипаю губами
И в неге блаженной тону.
Ты страстно меня обнимаешь,
Целуешь меня наугад.
И самозабвенно вздыхаешь,
Расслабив свой выпуклый зад.
И мнется под нами перина,
Что ровной и гладкой была,
Качаясь и плавно и чинно,
Как голые наши тела.
* * *
Ощущая дуновенье мая,
Трепетанье чувствуя в крови,
Ты сегодня хочешь, дорогая,
Вдохновенной и большой любви.
Хочешь ты объятий сладострастных,
Мишуре житейской вопреки.
Потому в глазах твоих прекрасных
Светятся томленья огоньки.
Я тебя отлично понимаю.
Понимая, как дурак, молчу.
Ибо сам, истомой истекая,
Тоже очень этого хочу.
Так давай откладывать не будем
То, что можно совершить сейчас.
Радость редко выпадает людям,
Ибо жизнь обыденна у нас.
У влюбленных благородны страсти,
Нежности на них лежит печать.
Находясь у грешности во власти,
Нам о них не стоит вспоминать.
Лучше, крепко обхватив друг друга
И ложась поспешно на кровать,
Будем мы с тобой, моя подруга,
Наши чувства в дело воплощать.
Потому что, упиваясь маем
И томленье чувствуя в крови,
Неспроста сегодня мы желаем
Вдохновенной и большой любви.
* * *
Под звуки «сакса»
Из радиолы
Струится «вакса»
На член мой голый.
А ты устало
Лежишь на ложе
Без покрывала
И без одежи.
Лежишь, как слиток
Тепла и лада.
И пьешь напиток
Из лимонада.
Ты, видно, малость
Перестаралась.
Твоя усталость
Мне передалась.
Тебе, наверно,
Немного скверно,
Немного скучно
И однозвучно.
Ты смотришь косо,
Как член я мою,
Ступая босо
Перед тобою.
О, миг веселья
И наслажденья.
С полупохмелья
Торчу, как пень, я.
Бегут минуты
Полусознанья.
Минуты смуты
И созреванья.
И льется «вакса»
На член мой голый
Под звуки «сакса»
Из радиолы.
* * *
Страстями опьяненная шальными,
И полыхая в чувственном огне,
Полусогнувшись, ты сидишь на мне,
Меня ногами обхватив своими.
И в позе неестественной такой,
Сверкая телом золотисто-белым,
Командуя, как подчиненным, мной,
Ты занята своим любимым делом.
Я обнял твой качающийся стан,
И ощущая грудь твою крутую,
Как познающий истину профан,
Твои соски набухшие целую.
Мерцает ночь светилами в окне,
Полна квартира сладкого дурмана.
И в этой благодатной тишине
Мы слышим только тихий скрип дивана.
Нам хорошо, любимая, с тобой,
Мы словно Клеопатра и Антоний.
Ты гладишь член мой ласковой рукой,
А я твой зад держу в своей ладони.
Полусогнувшись, ты сидишь на мне,
Меня ногами обхватив своими,
Страстями опьяненная шальными,
И полыхая в чувственном огне.
* * *
Сверкая красотою,
Румяна и бела,
Стоишь передо мною
В чем мама родила.
Стоишь, как королева,
И соблюдая лад,
Направо и налево
Раскачиваешь зад.
Он у тебя пылает,
Сверкает и блестит,
Дрожит и замирает,
И разум мой пьянит.
Смотрю я, изнывая,
Как ты виляешь им.
И до конца желаю
Быть спутником твоим.
О, существо из сказки,
Реальная вполне,
Ты нежно строишь глазки
Полухмельному мне.
Лукавя и плутуя,
Волнуешь ты меня,
Как пламя поцелуя
И как тепло огня.
Ты женщиной бесстыжей
Не стой передо мной.
А подойди поближе
И повернись спиной.
Чтоб мог я откровенно,
Наперекор всему,
Водить головкой члена
По заду твоему.
* * *
Ты прогни немного спину,
В тюфяки уткнись лицом.
А на мягкую перину
Ляжь плотнее животом.
Опусти свои ресницы,
Глупо на меня не зырь.
А крутые ягодицы
До предела оттопырь.
Чуешь, как я изнываю,
Как балдею и торчу,
Как тебя обнять желаю,
Как тебя ласкать хочу.
На тебя сверху лягу,
К телу твоему прильну.
И тебя, как на корягу,
На конец свой натяну.
Так ложись же на перину
Поплотнее животом.
И прогнув немного спину,
В тюфяки уткнись лицом.
* * *
Встав на локти и колени,
Оттопырив пышный таз,
Ожидая наслаждений,
Ты с меня не сводишь глаз.
Я устраиваюсь сзади,
Я к тебе плотнее жмусь.
И твой таз усердно гладя,
От желания трясусь.
Ты отрывисто вздыхаешь,
Задом пятишься ко мне.
Ягодицы раздвигаешь
И пылаешь, как в огне.
Ах, какое упоенье,
Ах, какая благодать.
Мне с тобой иметь сношенье
И твой таз в руках держать.
Ибо ради наслаждений
Ты с меня не сводишь глаз,
Встав на локти и колени,
Оттопырив пышный таз.
* * *
Наши встречи яростны, как сечи,
Много в них безумства и огня.
Ты, закинув ноги мне на плечи,
Возбужденно смотришь на меня.
Часто и отрывисто вздыхая,
Я, согнувшись, над тобой стою.
И, пыхтя, свой орган направляю
В задницу упругую твою.
У тебя она белее мела,
В темноте сияет, как заря.
Обхватив е обезумело,
Я напоминаю дикаря.
Ты дугою спину изгибаешь,
За руки хватаешься мои.
И сама со стоном разжимаешь
Ягодицы плотные свои.
Есть немало жгучего накала
В связях и сношеньях половых.
Только в этом толку очень мало,
Если нет разнообразья в них.
Одурев от пламенного блуда,
Сняв свои рубашки и трусы,
Мы с тобою совершаем чудо
В наши плодотворные часы.
Видимо, поэтому при встрече,
На подушки тело оброня,
Ты, закинув ноги мне на плечи,
Возбужденно смотришь на меня.
* * *
Елдак, торчащий дрыном,
Бугристый и кривой
Я смазал вазелином
И в зад засунул твой.
Ты вздрогнула сначала,
Стремясь мой пыл унять.
Потом сама мне стала
Усердно помогать.
Твои облапив груди,
Как хам и как нахал,
Тебе я в зад по муди
Елдак свой затолкал.
И начали мы дело
Великое творить,
Дышать остервенело
И по-собачьи выть.
А в окна нам светила
Полночная звезда.
И хорошо нам было,
Любимая, тогда.
* * *
Я туда засунул даром,
В бой вступая половой.
А оттуда я с товаром
Вынул член упругий свой.
Вы, наверно, догадались,
Член куда воткнул я свой.
Ибо тоже так сношались
В нашей жизни половой.
Ну, а если так весомо
Не сношались, то тогда,
Оголите зад знакомой
И воткните член туда.
И тогда поймете сами,
Как земной прекрасен век,
Где любовными делами
Занят каждый человек.
* * *
Яйцами по ляжкам ее шлепая,
И согнув ее в полудугу,
Я **** кубинку черножопую,
Что была студенткою САГУ.
Хищного напоминая сокола,
***м зад кубинки потроша,
Я ****, кубинка громко окала
И вздыхала, горячо дыша.
От подобного совокупления
Я блаженный ощущал накал.
И в минуту семяизвержения
Обалдело в жопу ей спускал.
Многих женщин так ****ь я пробую,
Изгибая их в полудугу.
Только вот кубинку черножопую
До сих пор забыть я не могу.
* * *
Я в жопу ебу тебя, милая,
Под шелест листвы в шалаше.
Не злись ты, как ****ь тупорылая,
За еблю такую в душе.
Терпи и, как рыба, помалкивай,
Обид на меня не таи.
И с хрустом поглубже заталкивая
Мой член в ягодицы свои.
Упругий, с большою головкою,
Всегда устремленный вперед,
Мой член с трудовою сноровкою
Продолбит твой задний проход.
И будешь ты очень довольною,
В себя после ебли придя,
Любуясь природой раздольною
И громко от счастья пердя.
Поэтому зря, моя милая,
Свою не кляни ты судьбу.
Тебя, а не ****ь тупорылую
Я в жопу сегодня ебу.
* * *
Снова в эту пятидневку,
Ржавую, как медь,
Приглашу к себе я девку,
Буду с ней балдеть.
Напою ее я водкой,
Дам ей «четвертак».
После паузы короткой
Выну свой елдак.
Пусть она его губами
К языку прижмет.
И горячими толчками
Возбуждать начнет.
После этого ее я,
Поверну спиной.
И в гузно ее большое
Член засуну свой.
* * *
Ты красива и неотразима,
У тебя есть родинки на лбу.
Но, чтоб мною ты была любима,
Дай тебя я в жопу поебу.
Не вздыхай наигранно и глупо,
Удивленно не криви губу.
Видишь, как горит моя залупа,
Дай тебя я в жопу поебу.
Извращений половых немало,
С ними тяжело вести борьбу.
Чтобы извращений ты не знала,
Дай тебя я в жопу поебу.
Наша жизнь достойна осужденья,
Но не стоит проклинать судьбу.
Ждут и нас большие достиженья,
Дай тебя я в жопу поебу.
Будь великодушной и сердечной,
Удовлетвори мою мольбу.
Ради нашей дружбы человечной,
Дай тебя я в жопу поебу.
* * *
Твои ягодицы похожи на сдобные булки,
Они аппетитны и белого пуха белей.
Мой член между ними торчит наподобие втулки,
Когда затыкает проход твой залупой своей.
На свете немало есть методов совокупленья,
Готовы мы все ради ебли горячей отдать.
Но я лишь тогда получаю удовлетворенье,
Когда начинаю тебя в ягодицы ****ь.
Отрадно читать о любви настоящей страницы,
Смотреть как встает над землею весенний восход.
А мне очень нравится гладить твои ягодицы,
Залупу, как втулку, воткнув тебе в задний проход.
Моя дорогая, обыденность наша развратна,
Чтоб чувствовать это не надо большого ума.
****ь тебя в жопу мне очень и очень приятно,
Поскольку ****ься ты в жопу желаешь сама.
* * *
Ненасытный, как хапуга,
И надменный, как буржуй.
Я в твой зад, моя подруга,
Засадил сой толстый ***.
Ты опешила сначала,
Вскрикнула и замерла.
После пылко задышала
И работать начала.
Чтобы не было застоя,
Я сильней тебя обнял.
И в гузно твое большое
Глубже член свой затолкал.
И пошла у нас работа,
Как у самки и самца,
Что ласкаются без счета
И ебутся без конца.
А в заброшенном сарае
Неуютно и темно,
Где от счастья замирая,
Я ебу тебя в гузно.
* * *
Дорогая моя недотрога,
Ты красива, умна и мила.
Но мне хочется, чтобы немного
Ты еще и послушной была.
Не противься, когда я желаю
Возбужденную шишку свою
Засадить, от томления тая,
В сексуальную жопу твою.
Жизнь интимная многообразна,
Сладострастья и ласок полна.
В ней немало бывает соблазна,
Потому что прекрасна она.
Я на зад твой смотрю обалдело,
От нахлынувшей страсти дрожу.
И волненью не зная предела,
Свой елдак наготове держу.
Вот поэтому ты, дорогая,
К половому готовясь труду,
Не противься, когда я желаю
Засадить тебе в жопу елду.
* * *
Ты повернись ко мне спиною
И животом ложись на пол.
Подогреваемый тобою,
Я новый метод изобрел.
Сегодня будешь ты довольной,
Тебе сегодня повезет.
Самодовольно, произвольно
Ложись, родная, на живот.
Ломая истины границы,
Вдыхая жизни благодать,
Твои крутые ягодицы
Сегодня буду я ласкать.
Они шарами золотыми
Горят в ночной голубизне,
Когда, покачивая ими,
Ты их показываешь мне.
И на шары глазея эти,
Что мой захватывают дых,
Я, отвергая все на свете,
Решил проехаться на них.
Похожая на баядерку,
Ты животом легла на пол.
А я тетя облапив сверху,
Внедряю то, что изобрел.
* * *
Школьница по имени Виола,
Не шути со мной ты, не шути,
Не ходи передо мною голой,
Аппетитным задом не верти.
Соблазнитель я довольно тертый,
Для меня в люби запретов нет.
Мне идет уже двадцать четвертый,
А тебе всего тринадцать лет.
Чуешь, как я от томленья таю,
Страстного желанья не храня.
Не верти ты задом, дорогая,
На безумство не толкая меня.
А не то, как олух озверелый,
Под себя тебя я подомну.
И твой зад томительный и белый
На конец свой толстый натяну.
Не ходи передо мною голой,
Аппетитным задом не верти.
Школьница по имени Виола,
Не шути со мной ты, не шути.
* * *
Девочки с красивыми задами,
Страсти и томленья благодать,
Расставаясь и встречаясь с вами,
Мне всегда вас хочется ласкать.
Вы по-настоящему любимы,
Секса аппетитные плоды.
Вдохновенны и неотразимы
Ваши сексуальные зады.
В мире беспредела и обмана,
Где живем мы с горем пополам.
Я желаю, чтобы постоянно,
Все на свете удавалось вам.
Пусть сопровождает вас удача,
Пусть любовь не покидает вас.
Прелестей своих от нас не пряча,
К делу призываете вы нас.
Расставаясь и встречаясь с вами,
Мне всегда вас хочется ласкать.
Девочки с красивыми задами,
Страсти и томленья благодать.
* * *
На раскладушке в полутемноте,
О ласках и о нежностях мечтая,
Крутыми ягодицами сверкая,
Нагая ты лежишь на животе.
А я твоей любуясь наготой,
Переступив приличия границы,
Твои крутые глажу ягодицы
Дрожащей и шершавой пятерней.
О, женщина, ты горячей огня
В минуты вожделенья и томленья,
Как жаждешь ты любви и наслажденья,
Меня в свои объятия маня.
Перед твоей волшебной наготой
По существу я ничего не стою.
Ты что угодно делаешь со мною,
Поскольку околдован я тобой.
Ты подставляешь ягодицы мне,
Отрывисто и учащенно дышишь.
И трепетными бедрами колышешь,
Шепча «любимый», словно в полусне.
И своего желанья не тая,
Меня к себе со стоном прижимая,
Крутыми ягодицами сверкая,
Диктуешь мне законы бытия.
И нет тебя прекрасней и милей
В паскудном и продажном мире этом.
О, женщина, ты обладаешь светом,
Волшебной оголенностью своей.
* * *
Твой выпуклый и белоснежный зад,
Наверно, я вовеки не забуду.
Который раз, который час подряд,
Любимая, мы предаемся блуду.
Ложись на бок и повернись спиной,
Не обжигай меня горячим взглядом.
От сладкого томления, хмельной,
Хочу твоим я любоваться задом.
О, как он эластичен и упруг,
Его я членом возбужденным чую.
Мой ласковый и мой сердечный друг,
Твой белый зад по белому люблю я.
В красивой позе, лежа на боку,
Раздвинув ягодицы до предела,
Ты шепчешь мне, хмельному дураку,
«Любимый мой, что хочешь, то и делай».
Просунув руки под твои бока,
К твоей спине плотнее прижимаясь,
Я возношусь, как ангел в облака,
И в пламени блаженства растворяюсь.
Я глажу страстно талию твою,
Целую жарко грудь твою и шею.
Живу в каком-то сказочном раю,
Поскольку я поистине балдею.
Который раз, который час подряд,
Любимая, мы предаемся блуду.
Твой выпуклый и белоснежный зад,
Наверно, я вовеки не забуду.
* * *
Ты расслабь свое тело
И ложись на живот.
Буду делать я дело
Нынче наоборот.
Вопросительным взглядом
На меня не косись.
Повернись ко мне задом
И в подушку уткнись.
Оттопырь до предела
Ягодицы свои.
Красоты белотелой
От меня не таи.
Я сегодня желаю
Дерзновенной любви.
На геройство, родная,
Ты меня вдохнови.
В тишине благодатной
И в безумной борьбе
Будет очень приятно
И отрадно тебе.
Ибо делать я дело
Буду наоборот.
Ты расслабь свое тело
И ложись на живот.
* * *
Сегодня день сырой и хмурый,
Идет обильный снегопад.
А я торчу на хате с дурой,
Которую я харю в зад.
Она красива и жопаста,
Как шалашовка и как ****ь.
И хочется мне очень часто
Ее в пердильник отмечать.
Вращая задницей своею,
Она подмахивает мне.
И я поистине балдею,
Качаясь на ее спине.
Но все проходит в мире этом,
За годом пролетает год.
А за веселым теплым летом
Приходит осени черед.
Пройдет и день сырой и хмурый,
Окончится и снегопад.
Но вечным будет образ дуры,
Которую я харю в зад.
* * *
Милая, мой орган половой
Выпуклой и крутолобой формы.
Он стандартов превышает нормы
Долготой своей и толщиной.
Посмотри, какой он у меня,
Ощути, каким здоровьем пышет,
Как пылает и как страстно дышет,
Твердость и достоинство храня.
Как толпу заслуженный актер
Восторгает мастерской игрою,
Так и он своей величиною
Удивит и восхитит твой взор.
Чтобы он не делал виражи,
Крепче обхвати его руками.
И своими жаркими губами
Обсоси его и оближи.
Ибо толщиной и долготой
Неспроста он превышает нормы.
Выпуклый и крутолобой формы
И кривой мой орган половой.
* * *
Смотри, какая у меня залупа,
Смотри, как дышат горяча она.
Своей макушкой достигая пупа,
Она тепла душевного полна.
Погладь ее ты пальцами своими,
Расшевели огонь в моей крови.
Во имя жизни и любви во имя
Меня на труд геройский вдохнови.
Ты мне о ласках пламенных напомни
В банальной прозе примитивных дней.
И чтоб от ласок стало хорошо мне,
Зажми мой член между своих грудей.
Томительны минуты сухостоя,
Ты чувствами моими не играй.
Ложись на койку, повернись спиною
И этот мир воспринимай, как рай.
А ты красивой задницей виляешь,
Самозабвенно смотришь в зеркала.
И будто бы меня не замечаешь,
Передо мной раздевшись до гола.
Своей макушкой достигая пупа,
Она тепла сердечного полна.
Смотри, какая у меня залупа,
Смотри, как дышит горячо она.
* * *
Ты исполни мне минет,
Обязательно с проглотом.
И прекрасным станет свет,
Вопреки пустым заботам.
Как влюбленный супермен,
Предвкушая наслажденье,
Я тебе свой толстый член
Выставил на обозренье.
С одобрительным кивком
На него ты посмотрела.
И головку языком
Облизала обалдело.
После в рот его взяла,
Обстоятельству согласно.
И работать начала
Горячо и сладострастно.
Изнывая и сопя,
От блаженства замирая,
Я почувствовал себя
Господином, дорогая.
Стал прекрасным белый свет,
Вопреки пустым заботам,
Потому что мне минет
Ты исполнила с проглотом.
* * *
Мой длинный и толстый елдак
С тяжелой и крупной головкой
Взяла ты со стоном в кулак
И в рот свой засунула ловко.
И начала смачно сосать,
Сомкнув умиленно ресницы.
А я, повалясь на кровать,
Стал гладить твои ягодицы.
О, радость земная моя,
Тебе я блаженства желаю.
Твой рот с наслаждением я
Залупой своей затыкаю.
Ты этого хочешь сама,
В реальности нашей банальной,
Сход от томленья с ума,
Дыша и дрожа сексуально.
И я понимаю тебя,
Сегодня эпоха такая.
Поэтому, громко сопя,
Я спермой твой рот наполняю.
* * *
Тебе приятно любоваться членом,
Держа его в горячей пятерне.
Любимая! В порыве вдохновенном
Минуты счастья ты приносишь мне.
Как много пыла ты на это тратишь,
Сперва мой член ты на ладонь кладешь,
Потом его ты по головке гладишь
И только после этого берешь.
Твердеет он в руке твоей горячей,
Твердеет, тяжелеет и растет.
И выпуклой головкою маяча,
Пульсирует и отбивает счет.
Ты перед ним дрожишь и замираешь,
Волненья не скрывая своего.
Я чувствую, как ты его желаешь,
Я вижу, как ты смотришь на него.
И вот дыша отрывисто и жарко,
И волю дав нахлынувшим страстям,
Ты орган мой безумною дикаркой
Притягиваешь к жаждущим губам.
Стою перед тобою исступленно,
Держу тебя за подбородок твой.
А ты самозабвенно и влюблено
Ласкаешь ртом мой орган половой.
Я трепещу и ухмыляюсь глупо,
Преображаюсь и горю в огне.
Любимая! Соси мою залупу,
Дари минуты наслажденья мне.
* * *
Согнув колени, лежа на спине,
То разжимая тело, то сжимая,
Ты откровенно помогаешь мне,
Меня на животе своем качая.
Сижу верхом на животе твоем,
Прижав слегка твои бока ногами.
И возбужденным «кожаным ножом»
Усердно тру тебя между грудями.
Ты изнываешь и горишь огнем,
Находишься в томительном полете.
И тянешься полуоткрытым ртом
К моей упругой и горячей плоти.
О, радость сладострастная моя,
Тебе приятно видеть при сношенье
Как исполняю обалдело я
Томленья произвольные движенья.
И вот достигнув цели, наконец,
Освоив досконально обстановку,
Ты языком, похожим на резец,
Щекочешь члена крупную головку.
Скрипят пружины, движется матрас,
Плывет кушетка лодкой над волною.
Но ничего не беспокоит нас,
Поскольку мы работаем с тобою.
Мы жадно ловим вожделенья миг,
Находимся в плену полузабвенья.
И ходит от волненья твой кадык,
Проглатывая семя наслажденья.
* * *
Держа ладонями мой фаллос,
Тяжелый, толстый и большой,
Она сперва не соглашалась
И рот не открывала свой.
Потом на корточки присела,
Поцеловала мой живот.
И смело принялась за дело,
Открыв до основанья рот.
Почуяв мощное волненье.
Я отупело заторчал.
И фаллос свой без промедленья
По яйца в рот ей затолкал.
Она сначала поперхнулась,
Сопенье стала издавать.
Но, отдышавшись – улыбнулась
И снова начала сосать.
Дыша отрывисто и страстно,
Я плечи обхватил ее.
И понял ясно, как прекрасно
Земное наше бытие.
* * *
Как пионерке скромной,
Что целку бережет,
Я свой елдак огромный
Тебе засунул в рот.
Его ты очумело
Прижала языком.
Потом взялась за дело
Своим рабочим ртом.
Тебе приятно стало
Елду мою сосать,
Которую сначала
Ты не хотела брать.
Но млея до предела,
Ты поняла, что нет
Милей на свете дела,
Чем исполнять минет.
Поэтому, родная,
Ликуй и торжествуй,
Когда в твои уста я
Сую свой толстый ***.
ЭКСПРОМТЫ
О Нуриеве
Он покорял Америку с Европой
Не тем, что мог отлично танцевать,
А выпуклой и развращенной жопой,
Куда любил, как педераст, давать.
О Лимонове
Он поганен, как паршивый гад,
Хочется в ебло ему заехать.
Негры отмечали его в зад
И давали член ему почмекать.
Посадить бы на кукан его,
Пасть ему порвать бы, как холопу,
Чтобы он ни брал ни у кого
И не ебся, как дешевка, в жопу.
Но, как прежде, отдается он
И людских не признает законов.
***глот и штопанный гандон
По кликухе – Эдичка Лимонов.
О Бродском
Гундось по-иудейски шнобелем
И сочиняй по-идиотски.
И будешь ты «отмечен» Нобелем,
Как ***плет, Иоська Бродский.
О Клинтоне и о Левински
Скандальней нету повести на свете,
Чем роковая повесть о минете,
Которую исполнила по-свински
Еврейка по фамилии Левински,
Забыв о чести и об этикете
У Клинтона в овальном кабинете.
* * *
У тебя красивая фигура,
Ты любви и ласок благодать.
Только жаль, что по уму ты дура,
А по нраву хищница и ****ь.
ПОРНО-ФОТО
Лежит на койке с оголенным задом
Красавица, открыв от боли рот.
А с нею рядом с обалделым взглядом
Стоит урод и в зад ее ****.
* * *
Мы с тобою ****абратья,
Ибо пионерку Катю
Ты **** и я ебал,
Заманив ее в подвал.
* * *
Милая зануда,
Зря ты не психуй,
А поверив в чудо,
Пососи мой ***.
* * *
По уму ты дура,
По натуре ****ь,
Но твоя фигура,
В рот того ****ь.
* * *
Цветут весною даже стебли,
Во всей своей масштабности,
А ты пердишь во время ебли
И говоришь похабности.
* * *
Мне не надо ничего
Для любви моей
Кроме зада твоего
И твоих грудей.
* * *
Криминала в этом нет,
Что с великим толком
Я люблю давать минет
Современным телкам.
* * *
Я хожу по Ташкенту, как дэнди,
У меня поклонниц до ста.
И елдак мой, подобно легенде,
Переходит из уст в уста.
* * *
Я живу весьма прекрасно,
Ибо много лет подряд
Горячо и сладострастно
Отмечаю женщин в зад.
* * *
Я **** одну смуглянку,
Ночью в жопу и в ****у.
А вставая спозаранку,
Ей давал сосать елду.
* * *
В квартире коммунальной,
Ложась с любимой спать,
Мы любим акт реальный
С анальным совмещать.
* * *
Белизной темноту освещая
И к себе сладострастно маня,
Ягодицы твои, дорогая,
На геройство толкают меня.
* * *
Ах, какая женщина, товарищи,
Не найдешь другой такой товарище,
Маленькое узкое влагалище
И большое белое сидалище.
* * *
Ты наивная кокетка,
А не опытная ****ь,
И тебя, моя соседка,
Я всегда готов ****ь.
* * *
От безделия и скуки
Ты грудями не тряси,
А возьми мой орган в руки
И со смаком пососи.
* * *
Мы верная с тобою пара,
Твердить Абраму любит Сара.
Когда ж Абрама дома нет,
То к Саре ходит Магомет.
* * *
В юности я еб шалаву,
Что работала в ЦеКа.
И с тех пор имею славу
Удалого ебака.
* * *
Всех сиповок или не сиповок
Я не в состояньи сосчитать.
Ибо очень много шалашовок
Мне пришлось на свете отебать.
МОНОЛОГ БЛАТНОГО
Эпиграф
****ся вошь, ебется гнида,
****ся тетка Степанида,
****ся северный олень,
****ся тот, кому не лень.
ВСТУПЛЕНИЕ
Мечтатель или обыватель,
Во имя жизни, так и быть,
Тебя я щедро, как писатель,
Решил поэмой накормить.
Решил я темой сексуальной
Развеселить твой скучный быт,
Чтоб в нашей истине банальной,
Влача свой жребий аморальный.
Ты не грустил, как троглодит.
Чтоб отвергая все детали
Коммунистической морали,
Ты в час распутный и хмельной
От сладострастия устало
Не отворачивал ****о,
А шел уверенно на бой.
И чтобы, охуев немножко,
Сумел ты грозно прокричать
Своей любимой: «Мандавошка,
А ну, ложись, ****а мать».
И примастырясь на кровати,
Схватив ее за жопу, ты,
Остервенев, как зверь в разврате,
Заеб ее до тошноты.
Я накормлю тебя, дружище,
Уткнув тебя башкою в кал,
Такой оригинальной пищей,
Какой ты сроду не жевал.
Моя веселая поэма,
Опровергая срам и стыд,
Как запрещенный плод Эдема,
Твои желанья обострит.
Она тебя дерзать заставит
На труд геройский вдохновит,
Переиначит и прославит
Твой никуда не годный быт,
В котором, в *** себе не дуя,
Стремясь хоть как-нибдь прожить,
Ты над пупом своим кайфуя,
Мечтаешь подвиг совершить.
И может, будешь благодарен
Ты мне за этот «винегрет».
А впрочем, что ж! – Хозяин – барин,
«На вкус и цвет знакомых нет».
ОБРАЩЕНИЕ
Сограждане! Друзья и дамы,
Товарищи и господа!
Страдая, мучаясь, горя,
Порочно многословить зря.
Поэтому позвольте прямо,
Без волокиты и рекламы,
Отныне, раз и навсегда,
Представить вам гвоздей программы,
Правдивой этой панорамы.
Они, короче говоря,
И ***, и жопа, и ****а.
О них поведаю я люду,
Дерзну, как говорят, умом.
Я славный малый – «сука буду»,
Не верите, тогда начнем.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
О елдаках больших и вешних
Нам рассказал поэт Барков.
Теперь и я – бунтарь и грешник,
О них промолвлю пару слов.
Силен, кто *** большой имеет,
Могуч его плебейский рок.
Он перед шлюхой не робеет,
Сует до самых до кишок.
Кумир притонов и борделей,
Самодовольный, как буржуй,
Он просто мастер в этом деле,
Поскольку вообще он – ***.
Ублюдок и ханыга низкий,
Уродства гордая краса,
Поистине своей «пиписькой»
Он вытворяет чудеса.
Готовый постоянно к бою,
Подонок этот и пигмей,
Не красотою, а елдою
Гипнотизирует ****ей.
И в обществе простого люда,
Что на страданья обречен,
Он – недоносок и паскуда,
Сердечной лаской окружен.
Его, как Буду, возвышают,
Творцом грядущего зовут
И так, как это подобает,
От бед житейских берегут.
Признания такого рода
Добился он лишь потому,
Что бестолковая природа
Всучила крупный член ему.
И что ему права магистра
И академика почет?
Коль лучше всякого министра
На этом свете он живет.
Сей проститутствующий трутень
Поистине лишен невзгод.
Вот так когда-то жил Распутин
И прочий ****ствующий сброд.
Все эти твари, торжествуя
На горе матушки-земли.
Благодаря большому хую
Легко в историю вошли.
А нынче так, в краю лимонов,
Где жизнь беспечна и сладка,
Живет какой-нибудь «Гандонов»,
Имея муди ишака.
Он посещает все курорты,
Урод, подонок и балда.
И ****и делают аборты
И говорят: «Вот это да»!
Он харит спереди и сзади,
Он утверждает всем спьяна,
Что «мир – бардак», что «люди – ****и»,
Что жизнь для ебли нам дана.
Итак, хвала тому и слава,
Кто, как последний идиот,
Шутя налево и направо,
Торжественно и величаво
***ще, а не *** кладет.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Но вдруг вкушающий поэму
Подумает и скажет так:
- Поэт, ты *** засунул в тему,
А у тебя какой елдак?
Наверно, мал и негромоздок,
И в ебле не везет тебе.
Молчать! Чтоб не было загвоздок,
Скажу немного о себе.
Родившись на земле парфянской,
В год Кабана, осенним днем,
И я живу по-донжуански
В распутном обществе людском.
Мне тоже волею природы
Даны могучие права
Калечить женские проходы
Легко и просто. Раз и два.
Люблю такую я работу,
И лишь вчера, как на беду,
Девятисотую по счету
Мне отебать пришлось ****у.
Мой *** похож на дрын корявый,
И в ебле нет ему преград.
Недаром даже и шалавы
Позорно от него вопят.
Я им вершу большое дело,
Во имя этого живу.
И не во сне, а наяву
Ебу решительно и смело,
Подобно грозному царю.
Колхозницу и горожанку,
Интеллигентку и мещанку,
Ебу любую ****арванку,
Которую уговорю.
И все ж, коль не скрывать секрета,
Открыть, как говорится, масть,
То для меня, как для поэта,
****а не основная страсть.
А почему, беда какая,
Да потому, что ****овая
****а доступна мне всегда.
Ведь и на то она ****а.
Поэтому свой крест неся,
Борьбой грядущей упиваясь,
Волнуюсь и преображаюсь
По-настоящему, друзья,
Лишь перед женской жопой я.
Перед огромной, в два обхвата,
Упругой, цвета молока,
Назад свисающей покато
И выпирающей в бока.
И мне других минут не надо,
Чем топать летнею порой
За каждой ****ью толстозадой,
Что семенит передо мной.
О чем тогда я не мечтаю,
Как страстный ебарь – широко,
Я чувствую, воображаю,
И мне от этого легко.
Как будто овладел я кладом
И красотой земных широт.
Иду. И кажется мне вот,
Что эта курва с толстым задом,
Божественно шагая рядом,
Меня в конце концов поймет.
И я собою не владея,
Безумно вылупив глаза,
Наедине оставшись с нею,
Начну «гонять ее в туза».
Но если только эта дура,
Виляя жопой, как профура,
Меня в итоге не поймет.
Тогда, как истинный ебака,
Я думаю: «Какая срака,
Без *** моего живет,
И что за *** ее ****».
ОТСТУПЛЕНИЕ
О, жопа женщины ебливой,
Как ты чувствительно мила,
Как обольстительно смазлива
И как томительно кругла.
Меня дразня и возбуждая,
Переливаясь белизной,
Ты, ягодицами сверкая,
Качаешься передо мной.
Когда тебя я ощущаю
Своим упругим елдаком,
То я о бедах забываю
В быту обыденном своем.
Напоминая остолопа,
Перед тобой балдею я.
О, женская крутая жопа,
Ты страсть безумная моя.
УПРЕК ГОМЕРУ
Гомер! Ты пел про Пенелопу,
О верности ее ты пел.
Но и она имела жопу,
Которую ты проглядел.
Твоя бы нынче Пенелопа,
Гомер! По правде горя,
Давала бы ****ься в жопу,
От Одиссея втихаря.
Была бы эта Пенелопа
Обычной лярвою. Она б,
Имея царственную жопу,
Не отличалась бы от скопа
****ей сегодняшней Европы
И вообще жопастых баб,
Что носят юбочки в обтяжку,
Рисуются и мельтешат,
Литые оголяя ляжки
И оттопыривая зад.
Она б такое вытворяла
Своим гузном, что ты, Гомер,
Закрыв от ужаса ****о,
Не ставил бы ее в пример.
Поскольку в нашем ****ском веке
Не заслоняют жопой свет
Одни лишь женщины – калеки,
Те, у которых жопы нет.
СЛОВО О ЖЕНЩИНЕ
О, женщина, ты не коварна,
Не ядовита, как змея.
О. нет. Ты просто лучезарна,
А иногда и легендарна
В калейдоскопе бытия.
В тебе и воля есть, и сила.
И ты считалась бы святой,
Когда б тебя не наделила
Судьба ебливою ****ой.
Твоя беда – твоя лояльность
И недалекий разум твой,
Поскольку всякую банальность
Ты принимаешь за реальность
Своей натурой ****овой.
Рабыня мишуры и лоска,
Витая часто в облаках,
Ты хочешь жить легко и броско
У горькой правды на глазах.
Тебе в быту твоем чреватом
Часами грезится о том,
Что будет ебарь твой богатым
И перспективным мудаком.
И кутаясь в доху мещанства,
По жизни пробегая вскачь,
От своего непостоянства
Ты терпишь горечь неудач.
Ты терпеливо и ревниво
Оберегаешь свой уют.
А между тем, несправедливо,
Тебя ебут и в хвост и в гриву,
И вдоль и поперек ебут.
**** тебя кретин надменный,
**** подлец обыкновенный,
**** холоп, **** халуй.
Ты разрываешься на части
И, как дуреха, веришь в счастье,
Как будто счастье – это ***,
Который ты в пыле разврата,
Бессовестно и грубовато,
Забыв о чести, как в бреду,
Ладонью жадною хватаешь
И машинально направляешь
И в рот, и в жопу, и в ****у.
Так незаметно ты стареешь,
Тепла теряя благодать.
О, женщина! Да как ты смеешь
Такие вещи позволять.
Ведь жизнь не повернется вспять,
Довольно в облаках витать.
Однако, не годится свету
****ь мозги. Давно пора,
Так как положено поэту,
Продолжить дальше повесть эту,
Во имя общего добра.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Есть много разных применений
В интимно-половом сношенье.
На них веков лежит печать.
Но в силу наших убеждений,
Все половые достиженья
Мы вам не будем открывать.
А просто долг платя сюжету,
Мы вам откроем только те,
Которые не канут в Лету
В сегодняшней галиматье.
Известно, что ****ся каждый,
Но больше всех ****ся тот,
Кто ради утоленья жажды,
Хоть и горел он не однажды,
На все последствия плюет.
Один **** шаболду в тити,
Другой **** ее в уста.
А третий, в поисках открытий,
В пупок и в складки живота.
Еще ебут шалав подмышки,
А также в уши и в «пятак».
Короче люди – не людишки,
По-своему ****ся всяк.
Я сам порой потехи ради
Примерно так шалав ебу.
Сажусь верхом на груди ****и
И ***м бью ее по лбу.
Нам все позиции знакомы,
Мы знаем как кого ****ь.
Ложась с любимой на кровать,
Мы любим смачно и весомо
Залупу ей давать сосать.
Или раздвинув ягодицы,
Водить меж ними елдаком.
И шею млеющей девицы
Покусывать дрожащим ртом.
Мгновенным упиваясь раем,
Бурленье чувствуя в крови,
Мы часто головы теряем,
Когда приходит час любви.
Нам хочется горячей ебли,
Мы этим дышим и живем.
И, как гребцы, во время ебли
Усталости не признаем.
Хамье, пройдохи, белоручки,
Мы аморальны и грешны.
И наши половые случки
Разнообразия полны.
Все силы отдавая хую,
Сознанье подогрев вином,
Свою дешевку дорогую
Куда попало мы ****.
Мы все похабники по духу.
Но стоит ли об этом петь?
Когда гораздо лучше шлюху
Поставив раком, в сраку еть.
Во-первых, жопа тем прекрасна,
Что соблазнительно узка,
Что обаятельно атласна
И что приятно глубока.
А во-вторых, имея друга,
Она не каждому дает.
Не награждает сифилюгой
И алиментами не гнет.
И пусть она тугой бывает,
Пусть громко, как дуда, дудит.
Зато сомнений не внушает
И нам не портит аппетит.
И ты величья достигаешь,
Когда ****ей в сранье ебешь.
Ты трудишься, ты отдыхаешь,
Плывешь, хотя и не плывешь.
ОДА ПОРОКУ
Минетчицы и педерастки,
Вы дети света и тепла.
За ваши пламенные ласки
Я вам желаю без опаски
Вершить великие дела.
Вы в нашей жизни прозаичной,
Где много подлости и лжи,
Величественно поэтичны
И дерзновенно хороши.
Мороча головы мужчинам,
Запретам объявляя бой,
Подобно сказочным богиням
Живете вы в среде людской.
Дерзая яростно и страстно,
Вы, как никто, во всем правы.
И если наша жизнь прекрасна,
То виноваты в этом вы.
Вы знаете, что происходит
И на просторе и во мгле.
Восходит солнце и заходит,
Вы остаетесь на земле.
Вам все доступно, все открыто,
У вас в руках судьба людей.
От вас зависят краски быта
И торжество грядущих дней.
Вы благородней и милее
Всех этих псевдо-верных жен.
Которым цепи Гименея
Всего лишь маскарадный фон.
Все эти «честные девалки»,
Что корчат из себя святош,
Любовной лишены смекалки
И надоедливы, как вошь.
Погрязшие в семейной мути,
И не достигнув ни хрена,
Они противны и по сути
Не стоят даже и гавна.
В отличье от подобной мрази,
Что пошлой мерзости пошлей,
Не ищете вы тайной связи
Во имя выгоды своей.
А достигая апогея
Любви, которой нет конца,
Оригинальностью своею
Воспламеняете сердца.
Я вас ценю за откровенность,
За то, что вы несете свет.
Была бы мрачной современность,
Когда бы вы сошли на нет.
И нет на свете доли краше,
Чем вас любить и вас ласкать.
Мне дорого усердье ваше
Меня на творчество толкать.
Когда вы у меня сосете
Или в гузно даете мне,
Я ощущаю силу плоти,
Горю в божественном огне.
И если кто-то вас ругает
И злоюно ненавидит вас,
То этот пинч, видать, не знает
Как вы прекрасны без прикрас.
Не знает он – гандон ***вский,
Проклятья посылая вам,
Что педерастом был Чайковский,
Что жизнь похожа на бедлам.
И что от полного разврата.
В котором общество живет,
Сестра подмахивает брату,
А дочь свою отец ****.
Бурлит продажная эпоха,
Противоречий не тая.
И смотрит время, как пройдоха,
На обреченность бытия.
Обыденность полна контрастов,
Она кипение страстей.
И очень много педерастов
Вольготно проживают в ней.
А сколько их в прошедшем было,
Грешна история, грешна.
Она для нас не сохранила
Всех педерастов имена.
Цари, султаны, падишахи.
Простолюдины, дикари,
Танцоры, медики, монахи
И коммунистов главари,
Они везде, они повсюду,
Видать, таков закон любви.
Мы любим придаваться блуду,
Мы люди блуда – «се ля ви».
Для нас давно уж не задача,
Снимая шкары на ходу,
Залупой выпуклой маяча,
Пройтись у мира на виду.
Или раздевшись, как на пляже,
На шумной улице стоять.
И не боясь поддевок даже,
****ой прохожих развлекать.
Поскольку выдвигая цели
И дело делая свое,
Давным-давно мы охуели.
Перееблись и обнаглели,
Как тупорылое зверье.
Шуршат реальности страницы,
И на людской чихая суд,
Ебутся в задницы девицы
И женщины елду сосут.
О муза, не скупись на краски,
Твори цензуре вопреки.
Минетчицы и педерастки,
Вы нашей жизни маяки…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Салют вам грозные ебаки,
Разврата верные сыны.
****а намного хуже сраки,
****а преданье старины.
Ее влагалище гнилое
В былом влияло на людей.
Сегодня время не такое,
Чтоб пресмыкаться перед ней.
Гумозница с огромным стажем,
****а коварности полна.
И правды мы о ней не скажем,
Коль на примерах не покажем,
Какая мерзкая она.
****а! И вот перед тобою
Встает дрожащий сикилек,
Что оградился волоснею
В дыре, как кровяной харчок.
****а – болезней метастаза,
Поскольку именно в ****е
Ютится разная зараза,
Как червь в обосранном гнезде.
Размешивая с кровью саки,
****а – основа кабалы.
Ее, скуля, ебут собаки,
В ней ковыряются «каблы».
Над ней потешится скотина.
И неспроста, назло дворцу,
Императрица Катерина
Подмахивала жеребцу.
****а поганее лепешки,
Что из говна испечена.
В ней копошатся мандавошки,
Которыми она полна.
Ее заскоки и капризы
Всегда готовы исполнять
Вафлюшники и ****ализы,
Которых нужно истреблять.
Чтобы подонки эти знали,
Что в мире им пощады нет,
И чтоб они не унижали
Крутых мужчин авторитет.
А как ****а воняет гадко,
Противно как, ****а мать,
Когда подумаешь, что матка
Способна гноем истекать.
****а обширнее лоханки,
Гуммоз бубонных торжество.
О ней тоскуют лесбиянки,
Подружки нынешних Сафо.
У ней семь пятниц на неделе,
Из-за нее горят на деле
И подлецы, и мудрецы.
И даже Пушкин на дуэли,
Не поразив враждебной цели,
Из-за ****ы отдал концы.
****а – позор, скандал и драка
И тяжкий крест для елдака.
Иное дело, друг-ебака,
Увесистая бабья срака,
Гавном набитая кишка.
Она, как печка, пышет жаром,
Притом в отличье от ****ы,
Большой нам не сулит беды.
И мы зовем ее недаром
Многозначительно товаром,
И от нее не сводим глаз,
Блаженный чувствуя экстаз.
Поэтому, потея грузно,
Мотая истину на ус,
Ебите женщин только в гузно,
И вы поймете в ебле вкус.
А для того, чтоб лучше было,
Чтоб член в «гудке» не застревал,
Чтоб он упругости и силы
Во время ебли не терял,
Чтоб не корячилась, как жаба,
И не вертелась, как юла,
Чтоб в случае, коль пернет баба,
Не получилось «фистула»,
Намажьте член свой вазелином,
А если это не закон,
То потолкуйте с армянином,
Все тайны жопы знает он.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Прощай на этом, мой читатель,
Мечтатель и ****астрадатель.
Прости меня за то, что я
По горло накормил тебя,
Обворожив твой ум стихами,
****ой, пердильником, мудями.
Я поступил с тобой жестоко,
Но надо, надо ли до срока
Тебе печалиться, дружок?
Забудь обиду, видит Бог,
Что я тебя посредством строк,
Как бы спасая от порока,
Развеселил, увы, как смог.
Ты от меня, как от поэта,
Наивно веря в идеал,
Иного, видно, ждал сюжета,
Да мало ли чего ты ждал.
В придурковатом мире этом,
Где все идет наоборот,
Лишь тот способен быть поэтом,
Кто в сраку этот мир ****.
И понимая досконально,
Что ты, читатель, хам и жлоб,
Своей поэмой сексуальной
Тебя, как суку, я наеб.
Наеб тебя я за вульгарность,
С которой ты в душе живешь,
За то, что ты свою бездарность
За одаренность выдаешь,
Еще за то, что существуя
Весьма банально, как шаблон,
Ты ложь марксистскую смакуя,
Ничтожество и мудазвон.
Да только, что тебе все это,
Ведь все равно, читатель мой,
Ты не поймешь души поэта
Своей заебанной душой.
Ты не поймешь, что в мире ****ства,
Где правды попраны права,
Свобода, равенство и братство
Всего лишь громкие слова,
Что жизнь зависит от валюты,
Что свет бессилен перед тьмой,
Что стукачи и проституты
Во всем командуют тобой.
И оскорблять тебя не нужно,
Живи, читатель мой, живи.
Взирай на время равнодушно,
Мечтай о счастье и любви.
Смотри кино, читай газеты,
Не покладая рук, трудись.
А главное, запомни это,
Ебись, читатель мой, ебись.
Ебись с заката до восхода,
Ебись с утра до темноты.
Ебись в любое время года,
Ебись, пока не дашь кранты.
Ебись и еблей упивайся,
В тупик упершись головой.
И на меня не обижайся
За честный разговор с тобой.
Клеймя тюремную систему
Порочных и преступных сил,
Свою бессмертную поэму
Я добрым людям посвятил.
Поэма была написана в 1959 году в Оренбургской тюрьме, где тогда находился автор. Поэма была написана очень быстро, по просьбе блатных. С тех пор она «ходит по рукам». Ее переписывают, распространяют и нелегально издают.
В 1967 году автор снова был арестован за эту поэму и за некоторые другие стихи и пьесы эротического содержания.
Паскудам коммунистам правда никогда не нравилась. Но времена коммуняк и им подобным гандонам миновали. О них люди не помнят и не хотят говорить, а вот поэма эта продолжает жить, и сколько будет существовать на земле человечество, столько будет существовать и она.