Грею
Тихо воет у двери
Побитый, старый-старый пес.
Воет ночью, при Луне,
Прячет лапой драный нос.
Ему никто дверь не открыл,
Не первый час он просит:
"Я вас же сильно так любил,
Ну да, по-своему, по-песьи."
И рвется сердце от тоски,
Боль душу мохнатую гложет.
Не понимает чувств людских:
"Ну разве можно вот так бросить?
Ведь гавкал я лишь для порядку,
И не хватал я всех за пятки.
Я дом хранил от всех невзгод,
И по утрам таскал когда-то тапки.
Пусть старым стал, но не предал,
И к вам бежал, когда меня вы звали.
Скуля, я поднимался, боль превозмогал,
Хоть знал, что были с пустыми руками.
"На место!" - я покорно уходил
На вас смотря печальным взглядом:
В уютной, теплой, светлой кухне
Хотел быть просто с вами рядом.
Я до последних сил был верен вам,
И я не чувствовал себя ненужным:
Пусть каждый прочь от себя гнал,
Но знал я цену преданной собачьей дружбе.
Я жил не для себя, я жил ДЛЯ ВАС,
Ценил любую ласку, жаль, так редко.
Но видимо, настал и мой уж час -
Глаза отводите, сжимая губы крепко."
...
Он был потомком волка, хоть и дальним,
Он не скулил, он понял все, он зверь.
И только молча посмотрел в глаза,
Когда в последний раз ему открыли дверь.
Не отступила, не продалась душа,
И снова поднимался, чуть дрожа,
Когда, забыв про боль, едва дыша,
Он уклонялся от занесенного ножа.
Сражался он не за себя, ЗА ВАС,
Хоть знал, что слаб и обречен -
Использовал последний свой шанс,
Своей, собачьей, дружбой был силен...
...
Утром выпадет последняя роса,
Солнце снова выйдет из-за крыши.
Хозяин по привычке кликнет пса,
Но тот уже не дышит...
15-18 ноября 2003