Аннет Ривьер (в соавторстве с Алексеем Самойловым)
«Главное — назад не оглядывайся.
Оглянёшься — тут твоя погибель и ждёт…»
«Не возвращайтесь по своим следам…»
Вот и долгожданный юбилей. Круглая дата. Семьдесят лет — это много или мало? Какой абсурдный вопрос!
Праздничный стол уже накрыт — всё готово к приёму гостей. Алисия Кэрролл сидела в своём любимом скрипучем кресле у камина и ждала. Кресло было помоложе её лет на десять, но тоже состарилось. И дубовый стол с вычурными ножками… Таких столов уже не делают… И часы с огромным маятником…
Всё уже прошло. А сколько всего было… Вот скоро Эми с Майком пожалуют. Взрослые, хоть и поздние, дети. Может быть, хотя бы сегодня они не будут ссориться и без конца выяснять отношения. А малышка Джой опять что-нибудь разобьёт или сломает. Да ладно, не жалко. Родная внучка. Всё как у людей — дом, семья. И слава Богу. Жизнь, считай, уже прожита, немного осталось.
А что я успела?
Когда-то мечтала стать художницей. Сколько лет-то прошло с тех пор, как забросила живопись? Двадцать? Сорок? Память уже сдаёт потихоньку… Состарилась, стала, как это кресло. Неужели так быстро? Да, в молодости никогда не веришь, что жизнь — это один миг, пролетит — и не заметишь. Тогда казалось, что впереди уйма времени, годы, десятилетия. Почему же такая печаль в душе? Может, что-то я изначально упустила, что-то сделала не так?
Да, я спотыкалась и ошибалась. А кто не ошибается? Да вот только последствия этих ошибок… Печаль. Слишком много их было, наверно. И поэтому больно. Семьдесят лет, и очень больно, такое впечатление, что целая жизнь упущена.
Если бы вернуть, хотя бы на мгновение, детство, юность… Помочь той маленькой Алисии не совершить ошибок, как-то исправить, помочь, посоветовать, утешить. Господи, всё бы отдала ради этого! Вернуться назад… И тогда не будет этой сегодняшней бесконечной тоски, не будет горечи от того, что жизнь прошла и прожита зря…
Алисия Кэрролл сомкнула веки. Окружающая обстановка старой комнаты начала медленно таять, а маятник старинных часов замер на месте. Сильно закружилась голова. Наваждение. Только и всего. Нет, ничего не вернуть…
Алисия открыла глаза.
Её обязательно накажут, и цирка сегодня не будет. А ведь мама давно обещала, потому что Алисия ещё никогда не видела цирка. Она так хотела попасть в этот волшебный мир, о котором ей много рассказывали. Но её сегодня накажут, потому что она выпустила Кики.
Нет, она это сделала не специально. Она просто забыла, что когда открываешь клетку, нужно запирать все окна. А Кики улетел. Она искала его по всему дому, звала, заглядывала под мебель. И скоро придут родители с рынка, и обнаружат отсутствие Кики, и Алисия не поедет вечером в цирк. Более того, она, может, никогда теперь не поедет в цирк!
Девочка заплакала. Молли, пушистая рыжая кошка, запрыгнула на диван и облизнулась. Алисия посмотрела на Молли. Кошка и кенар всегда дружили и никогда друг друга не обижали. Но почему Молли не может съесть Кики? Конечно, может. Папа говорил, что кошки — хищники, и, например, лев легко может съесть какую-нибудь антилопу. Молли — это маленькая львица. И если родители поверят, что она полакомилась кенаром, то ни за что не подумают, что это Алисия выпустила птичку. И тогда они её не накажут, а накажут кошку. И Молли не достанется вкусной рыбки.
Алисия перестала плакать и вытерла лицо рукавом платьица. Вдруг она почувствовала, что у неё закружилась голова. Алисия закрыла глаза, приложила ладошки к ушам, и всё куда-то исчезло — и Молли, и диван, и мебель. Остался лишь голос, ласковый женский голос, который она прекрасно слышала. Но Алисия точно знала, что совершенно одна в комнате.
— Если ты обманешь, — говорил голос, — то твои родители поверят тебе. Ты сегодня пойдёшь в цирк, будешь смеяться и радоваться. А завтра отец увезёт кошку на усыпление к ветеринару. И Молли умрёт. Она больше никогда не будет с тобой играть, лакомиться вкусной рыбкой и мурлыкать, когда ты её гладишь. Сознайся в том, что это ты отпустила Кики, пусть тебя накажут, но тогда Молли останется жива!
— Кто ты? — спросила маленькая Алисия, — я тебя не знаю!
— Я — твой Ангел-Хранитель.
Голос замолк так же внезапно, как и появился. Алисия подумала, что спит, и ей снится сон — но ничего подобного! Она совсем не спала, голос почудился ей наяву, но никакого Ангела в комнате не было!
В это время хлопнула дверь. Алисия ещё раз посмотрела на Молли, которая ласкалась возле её ноги, и побежала встречать родителей. Со слезами на глазах она рассказала, что нечаянно выпустила кенара и попросила прощения. Строгий отец и не менее строгая мать выслушали её. Алисия подумала, что, может быть, тот голос подскажет им не наказывать её…
В цирке Алисия всё же побывала — через две недели, на следующий день после того, как Кики постучал клювом в их окошко. А Молли прожила ещё восемь счастливых лет.
Маятник стоял на месте. Алисия Кэрролл отчётливо осознавала, что только что побывала в своём прошлом — когда ей было пять лет. А может, она просто увидела сон — и ей приснился счастливый конец той истории с Кики и Молли? Ведь она до сих пор прекрасно помнила, как несколько дней подряд плакала после того, как отец вернулся от «звериного доктора». Значит, всё уже не так? Значит, ей удалось то, о чём она мечтала? Но этого не может быть! Как же ей удалось вернуться?
Алисия огляделась по сторонам — она всё так же сидела у камина в любимом скрипучем кресле. Она продолжила вспоминать свои ошибки. Если удалось исправить одну, то, может, удастся вспомнить и исправить все? Ну, или хотя бы часть из них? Может, это просто такой шанс, который всемогущий Бог дал ей именно сегодня, в день семидесятилетия?
Она снова одна, но не у себя дома. Она в гостях у Джима Брайтона, своего лучшего друга. Не у каждой девчонки её возраста есть такой друг, и Алисия гордилась этим. Но почему она одна? Просто Джим ещё в школе, а у них заболел учитель, и Алисию отпустили пораньше. Мать Джима пустила её и уехала на работу. Брайтоны и Кэрроллы дружили семьями.
Алисия ещё никогда не оставалась одна в доме Джима. Не зная, чем себя занять, девочка принялась изучать книжные полки, рассматривать фотографии и картины на стенах. Ничего нового, интересного в интерьере не находилось… Скоро придёт Джим. Он всегда найдёт, чем заняться — такой выдумщик!
Алисия подошла к письменному столу. На нём — гора каких-то бумаг. Алисия выдвинула один из ящиков — просто из любопытства. Надо же найти что-нибудь новое в давно знакомой обстановке!
В ящике лежали письма и конверты. Вернее, там лежали одни надорванные конверты, но Алисия сразу поняла, что в каждом из них — письмо или открытка. Она взяла верхний, и в графе «Кому» прочитала «Джиму».
Алисия посмотрела на часы и залезла с ногами на кровать. Джим никогда ей не рассказывал, что с кем-то переписывается. Интересно, с кем? Алисия хотела прочитать обратный адрес, но вдруг у неё закружилась голова, и конверт выпал из рук. И снова возник голос — голос, который она уже помнила. Девять или десять лет назад… она уже слышала его… а потом решила, что ей просто примерещилось. Просто она разговаривала сама с собой. Но сейчас голос возник снова — а значит, это…
— Ангел-хранитель? — спросила Алисия.
— Верни письмо в ящик! — произнёс голос, — не читай его. Если ты прочитаешь его, то тебе захочется прочитать все остальные. Ты сделаешь это и узнаешь грустную тайну своего друга Джима Брайтона. Пока ты её не знаешь, он будет твоим другом. Но если ты поступишь так, как хочешь поступить, то вскоре тебе представится шанс воспользоваться своим знанием. Джим узнает об этом и никогда тебе этого не простит. Одумайся, Алисия, убери письмо в ящик!
Голос пропал. Всё повторяется. Кто-то оберегает её от неправильных поступков. Кто же это? Алисия подобрала конверт с пола, вернула его на место и задумалась.
Она задумалась ещё на шесть лет.
Джим погиб на войне, а его тайну она так никогда и не узнала.
Зато Алисия познала любовь — первую, из тех, что на всю жизнь. Так ей тогда казалось. Его тоже звали Джим, Джим Олбридж. Она была настолько сильно в него влюблена, насколько сильно боялась потерять. И когда заметила его флиртующим с какой-то юной развязной особой в кафе, то сразу же направилась в их сторону. Она уже ничего не видела, кроме его обжигающей улыбки и её шаловливых глаз. Но по дороге, а нужно было преодолеть всего каких-то десять метров, Алисия зацепилась за стул, споткнулась и упала, больно ударившись головой…
— Остановись! — умолял её Ангел-Хранитель, — сейчас ты накричишь на него, обвинишь во всех смертных грехах и не поверишь ни одному его слову! Эта девушка — старая знакомая Джима, они не виделись очень долго. Он не любит её, он просто очень рад случайной встрече. Но ты не поверишь ему, незаслуженно обидишь его своей ревностью, причинишь ему боль. Ты изобьёшь ни в чём не повинную девушку. В отчаянии Джим сядет за руль, но не проедет и мили. Его голова будет занята не дорогой, а тобой. Завтра ты узнаешь, что он попал в автокатастрофу, и тебя ещё много лет будет мучить страшная вина за твоё сегодняшнее поведение.
На упавшую Алисию сразу же обратили внимание. Джим и его знакомая первыми подбежали к ней, и Джим протянул руку.
— Привет, — радостно произнёс он, — ты не ушиблась? Кстати, знакомься, это Лола, мы с ней вместе учились! Лола, это Алисия, моя… моя самая близкая подруга.
Алисия оперлась на крепкую руку Джима, поднялась на ноги и… улыбнулась Лоле:
— Привет! Я очень рада с тобой познакомиться!
— Давайте займём какой-нибудь столик! — предложил Джим.
Алисия ещё долго не могла прийти в себя. Неужели она только что могла погубить своего любимого человека? Неужели из-за её глупой ревности они могли расстаться с Джимом навсегда? Нет! Господи, кто бы ты ни был, спасибо тебе за то, что послал своего Ангела охранять меня! Вот только этот голос… голос кажется почему-то знакомым… И когда он возникает, Алисия не могла предугадать, и даже предчувствовать, не говоря уже о том, что она не могла специально позвать его.
Хотя теперь она будет периодически пытаться это сделать…
Но эти силы оказались ей неподвластны. Человек предполагает, а Бог располагает. Ангел-Хранитель сам выходил с ней на связь, будто бы точно знал, когда это требуется. Наверно, вся жизнь Алисии, вся её судьба уже была начертана на небесных скрижалях, и наверно, то же самое ксается каждого живущего на Земле человека. Только вот никто никогда не признается в том, что слышит голос своего Ангела-Хранителя. Слышит — потому что хочет слышать. Потому что верит в него.
Когда Алисия узнала, что беременна, то даже не задумалась над своим выбором. Конечно, аборт. Отец ребёнка — случайный человек в её жизни, который не любит её и немедленно откажется и от неё, и от ребёнка. А одной, без мужа, ей не справиться. Она не прокормит его, и одним несчастным человеком на планете будет больше. Зачем? К тому же, она совсем не готова рожать в двадцать три года. Ещё лет пять — может быть, тогда. Всё-таки надо рассчитывать свои силы.
— Ты справишься, — сказал ей Ангел, — хотя отец, конечно, откажется от тебя. Да и не нужен тебе такой муж. У тебя ещё всё впереди. Но ты справишься.
— Правда? — спросила Алисия.
— Конечно. Ты просто ещё не знаешь… Тебе помогут. Ты просто этого ещё не знаешь. Не делай аборт. Это ошибка.
И она послушалась. С Джимом Олбриджем они мирно расстались год назад — первая любовь, как обычно, завяла так же быстро, как и вспыхнула.
Алисия вышла замуж, когда была на седьмом месяце.
Чарли умер совсем недавно. Он не дожил до своего семидесятилетия. Алисия Кэрролл уже не возвращалась в свой уютный домик с камином и не дремала в кресле в ожидании гостей. Она полностью погрузилась в необычное состояние сознания, она просто шла по своей жизни снова — шла вместе с самой собой, сперва совсем юной, а затем — повзрослевшей. Она шла и исправляла свои же ошибки. Она хотела успеть исправить все то, о чём сожалела сегодня.
Её «лишний» сын, появившийся в результате выбора в пользу его рождения, не попал в тюрьму. Он вообще вырос вполне законопослушным гражданином. Но Майк, второй сын, угодил за решётку по глупости, хотя вполне заслуженно — ибо то, в чём его обвиняли, было правдой.
Но это случилось в другой жизни, ибо Ангел-Хранитель вовремя подсказал пятидесятилетней Алисии, что необходимо сделать. И Майк не совершил того разбойного нападения, на которое подбил его пьяный приятель, и не отсидел за него в тюрьме. В это время он с семьёй просто отдыхал на курорте…
Алисия исправляла прошлое, не осознавая, что её действия вызывают совсем другие последствия, нежели те, которые случились на самом деле. Она думала, что в случае чего сможет исправить и это.
Семья Кэрроллов вернулась с курорта и узнала, что приятеля Майка по имени Рик арестовали. Алисия не могла молчать, она позвала сына к себе и сказала ему:
— Рика арестовали, и могли арестовать тебя. Если бы ты не поехал с нами, то наверняка бы пошёл с Риком и друзьями и влип в эту историю с грабежом!
— Я клянусь, — ответил Майк, — что в последний раз иду у тебя и отца на поводу. Мне уже восемнадцать лет, между прочим!
Алисия Кэрролл лишь пожала плечами.
И очнулась.
Но не в любимом скрипучем кресле… а на улице. Одетая в лохмотья, грязная и больная, она сидела в инвалидной коляске с протянутой рукой. В её сознании мгновенно пронеслось всё её изуродованное ей же прошлое. Ещё секунду назад она просила себя насильно увезти своего сына из города… и думала, что, спасая его от преступления и тюрьмы, действует во благо и ему, и себе.
Но тюрьма научила бы её непутёвого сына уму-разуму. Попади он туда в юном возрасте — не совершил бы ещё более страшных злодеяний… И Алисия поняла, что после этого уже не могла ничего предотвратить.
С тех пор, как бандитская группировка, мстящая Майку, расправилась со всей её семьёй, прошло тринадцать лет. Она, единственная, чудом выжила, но навсегда осталась калекой.
Секунду назад она сидела в своём домике у камина, ждала детей и внучку, вспоминала о своём прошлом и жалела… жалела об ошибках, и, исправляя их, совершала другие. Она избавляла себя от страданий, и, не отстрадав тогда, страдала теперь, но…
У неё был единственный шанс, и теперь уже ничего не изменишь.
— Господи, прости меня! — прохрипела Алисия.
Ни один прохожий даже не обернулся в сторону нищенки в инвалидной коляске.