Я брожу по Арбату -
погода, как на заказ.
Жду, когда под ноги свалится
очередной битый час.
Битый, убитый, попранный,
вытоптанный толпой,
гиблый час, словом, прожитый
не с тобой.
А соловьи перестройки
щебечут по всем углам
о Ельцине и о Брежневе,
и о том, как строили БАМ...
(Ещё немного, родные мои, -
и я уподоблюсь вам).
Ведь не зря я охотно ввинчиваюсь
в каждый людской клубок.
Тут, где локоть товарища
упирается тебе в бок,
где тебе дышат в затылок,
ты как бы и не одинок,
как бы горд и значителен,
как бы и царь и бог...
Но ТЫ, ты минуешь сборища:
то, что нынче зовут борьбой,
мимо тебя прокатывается,
как отдаленный прибой,
когда ты идешь тем вечером
наедине с судьбой.
И как я идти осмелилась
в тот вечер рядом с тобой!
А если уж я осмелилась,
то надо было прогнать
призрак кого-то третьего,
который мешал дышать,
который в толпе мерещится
опять.
Я иду по Арбату
- погода, как на заказ, -
по расстегнутому Арбату,
по растрепанному Арбату,
по шальному - искры из глаз!
Но на все до единой пуговицы
я застегнута, как в тот раз.
И какой-то странной тревогой
я застигнута, как в тот раз.
1989