И он полюбил ее губы,
но они продавались, как хлеб,
и он перестал даже смотреть на пищу.
Его щеки ввалились,
но он все помнил вкус ее губ,
его глаза запали,
но и в той глубине они видели только ее,
язык его высох,
и он не смог ей крикнуть об этом,
когда она
его
не узнала.