Правитель, злобный властолюб,
Прелюбодей и душегуб,
Антипа Ирод властвовал,
И над народом лютовал.
Он лично сам карал рабов,
На подлость был всегда готов.
Терзал любого словно лев,
И щедро сеял боль и гнев.
Его прислуга, словно кнут,
В один момент тебя согнут,
В темницу быстро отведут,
А в худшем случае убьют.
Везде в пределах Иордана,
Царила воля злобного тирана.
Дрожал народ, посеян страх,
Печать молчанья на губах.
Жена была ему под стать,
Коварства ей не занимать.
Умом его превосходила,
И красотою всех затмила.
Красавица, исчадье ада,
Любимая жена, Иродиада.
Двоих без жалости союз,
Народ давил, как тяжкий груз.
Как с гор течёт змеёю лава,
Ползла о них худая слава.
Гремела слава их окрест,
И нёс народ свой тяжкий крест.
Нелегким было это бремя,
Оставим их пока на время,
Прервём об Ироде рассказ,
Другой послушаем мы глас.
Со скал у речки Иордана,
Гремела речь там Иоанна.
Грехи людей он обличал,
И к покаянью призывал.
Пусть в покаянии народ
Спасенье, Царство, обретёт.
Людей крестил речной водою,
И называл грехи - бедою.
Сам Бог им Духа подарил,
Когда Иисуса он крестил.
Голубкой Дух слетел с небес,
Не видел мир таких чудес...
По городам катился слух,
И чудесами обрастал,
Живёт в пророке Божий Дух!
И шли к нему и стар, и мал.
Пророк в народе был любим,
Никто не знал греха за ним.
И день и ночь, и день за днём,
Слова его всех жгли огнём.
Хоть речь пророка не халва,
Но нет шла добрая молва,
О том, кто не жалея сил,
За мир прощения просил.
Ничто ни тайна перед ним,
Народ гурьбой ходил за ним.
Не знал он страха, не дрожал,
И от властей он бежал.
Тиран, Антипа, не дремал,
Своим рабам он приказал:
"Пусть не тревожит он сердец,
Ко мне Пророка во дворец».
И был исполнен сей приказ,
И вот гремит Пророка глас!
В тиши под сводами дворца,
И замер двор, стучат сердца:
«Ты, Ирод, в мерзости погряз,
Тебе не страшен Божий Глас!
Ты любишь лесть, себе хвалу,
Силком отнял себе жену.
Ты голос крови позабыл,
Родного брата ты убил!
И на тебе жена вина,
Ты мужу не была верна.
Антипа Ирод властвовал,
И властью той очаровал,
Тебя, неверная жена,
Молись, страшна твоя вина».
И поднялась Иродиада,
Словам его была не рада.
И закричала во всю мочь:
«Гони его, скорее, прочь.
О, как я в ярости сгораю,
Убить его, сейчас желаю!
Палач скорее пусть придёт,
И жизнь его навек умрёт».
Тиран остановил девицу:
«Пусть уведут его в темницу.
Один, блаженный, посидит,
И сам с собой поговорит».
Пророка слуги подхватили
В темницу тот час посадили,
Где проводил он день за днём,
И вскоре двор забыл о нём.
Но не забыла злобная жена,
И гневом, местью, вся полна,
Ждала момента для расправы,
Забыв про женские забавы.
И вскоре тот момент настал,
В оковах пленника застал.
Свой день рожденья торжествуя,
Вельмож из многих мест созвал,
Правитель праздник им даруя,
На торжество всех приглашал.
Веселье только начиналось,
И речи лились там рекой,
И пара ими наслаждалась,
Была обласкана хвалой.
И каждый гость преуспевал,
И лестью души им ласкал.
И лесть для них была та свята,
Готовы слушать до заката.
Своих столь драгоценных дней,
И льстец для них, как соловей!
И эта пара, как нарцисс,
Всегда готова на сюрприз,
И каждый лишь себя любил,
Вельможа знал и лебезил.
В объятьях пир гостей держал
С любимой Ирод возлежал.
Бродило в кубках пенное вино,
И «ударяло» в головы оно.
Вокруг шелка, парча, уборы,
И струны нежные звеня,
Ласкали слух, пленяли взоры,
И девы танцевали средь огня.
И пиром этим наслаждалась,
Вся в неге, роскоши купалась,
Красива, глаз не отвести,
Увидишь, сердце не спасти.
Горящий взор в руках камея,
Смеялась дочка, Саломея.
И гости страстно, и бледнея,
Бросали взгляд на Саломею.
И шёл «мороз» у них по коже,
От красоты немел вельможа.
Антипе, дочь - чужая кровь.
Всё пересилила любовь.
Была девица, дочкой брата,
Умом бедна и небогата...
Жила в веселье день и ночь,
Приёмная, красотка - дочь.
И от вина слегка пьянея,
Антипа Ирод чуть привстал:
«Порадуй танцем, Саломея»,
Правитель дочке приказал.
И отказать ему не смея,
На танец вышла, Саломея.
Сама юна, свежа, проста,
Открылась в танце - красота!
И танец был похож на сон,
Правитель был им покорён.
Красавица и дивно танцевала,
Весь двор, гостей, очаровала.
Но звуки чудные замолкли.
Прелестны девы все отпели,
Не стало слышно и свирели,
Плыла под сводом тишина,
Восторга, восхищения, полна.
Антипа встал с подушек прочь,
«Проси, что хочешь, моя дочь.
За этот танец в эту ночь,
Что угодила мне, гостям,
Что пожелаешь всё отдам!
Клянусь пред всеми я людьми,
Что пожелаешь - то возьми».
И танцем всех очаровала,
Умом девица не блистала.
И вот бежит, родная дочь,
Чтоб мама ей смогла помочь.
И счастья мама не скрывая,
Сказала дочке: «я желаю!
Проси подарок моя дочь,
Главу Пророка в эту ночь.
Пусть поглазеют, гости, люди,
Пусть принесут, её, на блюде».
Все гости замерли, не дышат,
Пустое сердце злобой пышет.
Мерзко желанье, что не говори,
Пророков не казнили и цари.
Ведь языком его с народом,
Бессмертный Бог Сам говорил.
Правитель был слегка смущён,
Немножко хмур и огорчён...
Он, как-то сник, затем воспрянул,
И в зал охрипший голос грянул:
От слов своих не откажусь!
Сейчас я, дочь, распоряжусь:
«Эй ты, палач, иди в темницу,
И головой обрадуй-ка девицу.
В народе я себя прославлю,
Сего Пророка обезглавлю».
Коварный рок, его виденье,
Дыханье смерти, провиденье.
Ужасно-мерзкий, страшный путь,
На жизнь Пророка посягнуть.
Но вот несёт палач на блюде,
Главу отрубленную, люди!
И молвил Ирод гордо в ночь:
«Возьми подарок моя дочь.
Его за танец я дарю,
И всех гостей благодарю.
Вас за веселье и за смех,
Пусть всем сопутствует успех.
Ваш дух, я вижу, он не слаб,
И пусть трепещет каждый раб,
Кто гордо голову несёт,
Такая участь его ждёт.
За те столь дерзкие слова
Награда, всем нам, голова».
И возразить ему не смея,
Молчал весь двор и Саломея.
Весь праздник казнью омрачён
И круг гостей был обречён...
Им дни Господь Наш сократил,
За смерть Пророка отомстил.
Господня кара, не помочь,
Слетели головы их прочь.
Внезапно дочку Саломею,
Тяжёлый недуг посетил,
Её нисколько не жалея,
Он тяжко, медленно губил.
В мученьях время пробежало,
И сердце биться перестало.
Смертельный грех, её - вина.
И смерть за грех, была цена.
Но не даёт покоя слава,
Он жаждет титула царя.
Дары, подарки, собирает,
Спешит в столицу Цезаря.
Он едет в Рим с корыстной целью,
Спешит в столицу и с женой.
В пути оставил всё веселье,
Приехал в Рим с мечтой одной.
Как царский титул получить,
Царём до самой смерти быть.
Себя, жену, навек прославить,
И государством своим править.
Проделал путь с женой не зря,
Он жаждал титула царя!
Столицей Цезарь управлял,
Достойных он на трон сажал,
Чтоб был порядок в его Царстве,
Великом Римском Государстве.
И о злодействах ведал он,
И казнью просто потрясён.
И против мерзкого разгула,
Велел сам Цезарь Калигула.
Гнать в ссылку Ирода с женою,
Навечно проклят он страною.
И чашу горькою сполна,
Разделит пусть, его жена.
Народ Антипу проклинает,
Он жизнь в презренье доживает.
Бесславной паре здесь конец,
Не тронет болью он сердец.
Кровавый день тот не забыт,
Простой народ не веселится.
Душа болит, душа скорбит,
И к Духу Чистому, стремится.
И скорбь о них, кто жизнь отдал,
За Бога, веру, пострадал.
И правдой этой жив народ,
И слава их в веках живёт!
Пророка чтим, душой скорбя.
И день - одиннадцатого сентября,
Хранит и помнит, светлый люд -
Его - Днём Усекновения,
Главы Крестителя, зовут.