У нас стояла в зале ёлка,
Мигали лампочки на ней.
Я надирался втихомолку
И становился всё грустней.
Жена прилипла у окошка,
С тоской в него уткнула нос.
Мне стало жаль её немножко,
Но тут явился Дед Мороз.
За ним ввалилась свита гордо.
Была Снегурка в юбке-мини
И Обезьянка с красной мордой,
И даже Зайчик с носом синим.
У перманентной нашей ссоры
Нарушен был привычный ход,
Забыв взаимные укоры,
С женой мы встали в хоровод.
А Бык, успев подраться где-то,
Попозже остальных пришел.
Пропев про ёлочку куплеты,
Мы все направились за стол.
Я после первых двух стаканов
Повёл себя неделикатно,
Принявшись тискать Обезьяну.
Что дальше началось, понятно:
Жена с Быком уселась рядом.
Тот возбудился моментально,
Её пронзая жадным взглядом.
Они уединились в спальне.
Я в дверь стучал, крича угрозы,
Метал в них и огонь, и воду;
Пил вместе с дедушкой Морозом.
А дальше – только эпизоды…
Дым коромыслом, крики, визг.
Инстинктам подчинился разум.
Совсем легко напиться вдрызг,
Но протрезветь непросто сразу.
Не в силах совладать с Быком,
Стал впечатлительным я слишком.
Мне показалось, что тайком
Смеялся надо мной Зайчишка.
Ему устроив прессинг жесткий,
Всем остальным не дал я спуску.
Помял Снегурочке прическу,
Порвал на Обезьянке блузку.
Снегурка очень оскорбилась,
Взял в руки посох Дед Мороз,
Тут ёлка под ноги свалилась.
Мне очень нелегко пришлось.
Звенела, падая, посуда.
По рёбрам чувствуя пинки,
Я не надеялся на чудо.
Руками прикрывал виски.
В глазах густел цветной туман.
Очнулся я в кабине лифта,
Где кайфовал, как наркоман,
Держа в руках какой-то лифчик.
При этом был в одних трусах,
В ботинках на босую ногу,
Гостей разнёс бы в пух и прах,
Когда бы их догнал, ей-богу!
Я не хотел казаться нежным,
Но чувство меры потерял.
Потом на каждой бабе снежной
Я этот лифчик примерял.
Под утро был уже в «ментовке».
Теперь пора и отдохнуть.
Хотелось бы вот также ловко
На старый Новый год кутнуть!