И я умру,
И Вы когда-нибудь и, может быть, умрете,
За рампою погаснет свет,
И я приду, приду
Вернуть вам все,
Что вы мне отдаете,
И вы не сможете сказать мне «нет».
И я буду смеяться
С разных фотографий
В холодный майский день,
Когда убитые салютом вороны
Попадают в остывший пепел эпитафий,
И я оставлю навсегда земную тень.
И вы не сможете мне отказать,
Пройти, касаясь ваших глаз,
И лишь смешная сухость их
Поможет мне сказать,
Как я люблю Вас,
И как мне не хватает Вас сейчас,
Когда за рампою темно,
И тени образов смеются и танцуют,
Когда все декорации сожгли давно,
И музыка, и Арлекин тоскуют.
Мне не хватает Вас
И вашего холодного рассудка,
Когда Вы, оценив мою игру,
В который раз
Ударами ладони о ладонь,
Все обесценив, так, смеясь,
Затушите огонь,
Горевший так неповторимо жалко
И для Вас.
И я буду смеяться,
Потому что все смешно.
Смешнее Гамлета и тише тишины,
И захочу остаться так,
Как будто суждено нам оставаться.
И я, поверя в это,
Даже в тишине буду хотеть,
Смотреть, и чувствовать, и слышать…
Но, Господи! Как быстро,
Быстро может улететь
Мой «блеск зарниц»,
И даже тот, который выше.
И я умру.
Я знаю.
И вы когда-нибудь
И ,может быть, поймете,
Что больше не коснусь листков,
И не люблю себя,
И просто не приду,
Хотя и понимаю Ту,
«Что рыщет, все губя»,
Что я не спрятался,
И не обрел себя…
Но я буду смеяться,
Потому что все смешно,
И голос будет затихать,
А Вы бояться,
Что не услышите последнего,
Что не узнаете, про что
Я жил,
Любил и умирал от счастья,
Кого забыл,
Кого хотел забыть,
А с кем не мог остаться,
И любить не мог,
А, может, не хотел влюбляться
Так, как смог бы ненавидеть.
Но я умру,
Умру, забыв о тех,
Кого живыми сделал,
Кто до сих пор страдает
Под балконами Джульетт,
И размышляет, глядя ввысь,
И снова на судьбе гадает,
Мечтая лишь закончить
Или оборвать сонет,
Но все равно…
Ведь он же умирает.