Не стану убивать себя, не стану
бросаться в ошалелое веселье.
Тому, кто отхлебнул от счастья рано,
в остатке будет вечное похмелье.
Сто граммов не помогут просветлиться;
судьба застыла, время уничтожив,
и потому одни и те же лица
и день в календаре один и тот же.
Тоска по самому себе, но в прошлом –
что может быть противней и плачевней?
Старик, хоть сединой не запорошен,
бреду куда-то городом вечерним,
но, сплюнув в снег, доверчивый и чистый -
(«чтоб знал!...»)- я убивать себя не стану:
жизнь будет затяжным самоубийством
тому, кто отхлебнул от счастья рано.
Январь, 2004