Никогда в стране сакуры я не бывал,
но связала нас вместе последняя осень.
Помню неба тяжелого редкую просинь
и родного лица полудетский овал.
Моего одиночества замок был взят.
Звонким смехом души моей своды наполнив,
слезы счастья она собирала в ладони.
Боже! – мне никогда не забыть ее взгляд.
Эту девочку звонкую звали Кансай.
Щелки глаз. Между маленьких грудок октава.
Фудзияма любви, истекающий лавой,
дал ей повод шепнуть мне: “ Ты мой! Самурай”
Мы смакуя друг друга как терпкий сакэ,
приближались порою к черте суицида.
Но Кансай сохранить не сумела Амида
наше счастье осталось на этой строке.
В октябре она жизни допела куплет
и с последним: «Люблю» уплыла в поднебесье.
Осень плачет со мной, и осеннюю песню
ветер грустно скулит за окошком в ответ.
На столе сиротливо пригнулся бонсай.
С неба слышится хор - ей поют Серафимы.
“Я с тобою всегда буду милый незримо”
золотистой листвою мне шепчет Кансай.
2004