Вот сижу я потихоньку,
в старой кофте обитая,
и о белый подоконник
клюкву в сахаре катаю.
Белый, белый подоконник
продолжается зимою,
как нейзильбер-подстаканник
пенкой, вытянутой мною
из горячей и целебной,
золотой от масла взвеси.
Первый раз я, худо-бедно,
эту дрянь на край повесил.
И не знаю, что катаю:
клюкву – кровь, ледышку – сахар.
Знаю то, что не летаю,
что, разбивши нос, не плакал.
:)