Луна, укутавшись ночной прохладой,
Замрёт в белёсом матовом свеченьи,
А город будет петь ей серенады,
Охваченный безудержным влеченьем.
Она протянет золотые руки,
Взъерошит кудри опустевших скверов,
А он, устав от боли и разлуки,
Захочет лунной нежности поверить.
Он улиц тесные порвёт оковы,
Стряхнёт громаду неуклюжих зданий,
Он станет для неё красивым, новым
И раствориться в радужном сияньи.
В оконных стёклах и зеркальных лужах
Любимый облик будет отражаться.
И ей захочется, вздохнув поглубже,
К булыжной мостовой его прижаться.
Взорваться б миллионом звёздных крошек
И стать весёлой солнечною пылью,
Чтоб согревать его ночных прохожих,
Дорогу освещать автомобилям.
Чтобы обнять его больное сердце,
Поцеловать его худые руки.
Чтоб смог он оживиться, отогреться
И позабыть о боли и разлуке.
Но утра луч своей стрелою медной
Проткнёт воздушный купол их надежды,
И город, весь измученный и бледный,
Наденет снова пыльные одежды.
Он знает – ей идти своей дорогой,
Заботливо всю землю обнимая,
Она не знает страха и тревоги –
Спокойная, свободная, немая.
Она легка, как тёплый летний ветер,
В её дыханьи музыка играет,
Но лунный лик тускнеет на рассвете
И каждый раз как будто умирает.
А город ждёт упрямо, простодушно,
Запутавшись опять где быль, где небыль,
Когда она откликнется послушно
На звёздный зов темнеющего неба.