…У печного жаркого огня
я сижу, теплом его согрет.
Здесь живет и дышит культ меня
вот уже пятнадцать долгих лет.
Вот уже пятнадцать долгих лет
мать моя тоскует обо мне,
глядя на бумажный мой портрет,
кнопками пришпиленный к стене.
Все она хранит и бережет:
книжки, мной написанные и
присланные мною ей. А вот –
про меня – газетные статьи.
Вот открытки – все здесь, до одной –
с праздниками, я их посылал.
Письма, и на полочке – стопой,
и в картонном ящике – в навал.
И мои рубашки – в сундуке
(кованый сундук у мамы есть).
Мне они тесны в воротнике
и в плечах – мне просто в них не влезть.
Я сюда приеду на два дня
(славно как огонь в печи горит!)
и опять не будет здесь меня
месяца четыре или три.
Но у мамы – никаких обид,
хоть здесь счет идет не на часы –
на года. И мама говорит
про меня, что я – хороший сын -
всем соседям, что посылки шлю,
что пишу письмо в неделю раз.
…Ах, как уезжать я не люблю
из деревни этой! Вот сейчас
плавно догорит в печи огонь,
жар его вберет в себя кирпич.
И подъедет под окошко «конь» –
мужичка знакомого «Москвич».
И опять, уже из «Москвича»
помашу я матери рукой.
Он и тепловоз меня умчат
к суетливой жизни городской.
Будет мама снова много дней,
безоглядно верная себе,
сохранять культ личности моей
в старой, как сама она, избе…