Десять…
и даже до ближних шестнадцати,
будто улитке по стеблю до облака…
время сбивается в шероховатости –
сонным песчинкам в часах уподоблено
вдоволь еще в ожидании жадности
вновь до заутрени манными крупами
сыплются снеги: – почувствуй безжалостный
вкус их в малиновом, льющемся с купола,
звоне…
проснешься – дожди рикошетами…
двадцать…
глагольного гама нашествие
время его – бесконечно прошедшее,
вид его – несовершенный божественно…
в царстве былом-тридевятом потеряно
облако-детство под яблоком солнечным
что тебе, духу бродяжьему, тернии? –
разве что в душу впиваются, сволочи…
разве что в тридцать чуть больше усталости
чуть угловатей в усмешливом выпаде
губы, и с миной церковного старосты
прошлое меришь – о, сколько же выпито
звонов малиновых в утренних сумерках!
и наливаются исподволь, вкрадчиво
зерна смятенья: ты вроде бы умер как
по мановенью лукавого кравчего
и как не жил еще…
лишь собираешься,
от сорока и до стылой внезапности –
стебель чуть дрогнет у самого краешка,
и растворишься ты в облаке запросто…