Я играл на ксилофоне первой мартовской капели.
Льдины уходили в море, и прозрачны, и легки.
Натыкались друг на друга. Тонко, жалобно звенели.
Поднялась вода в каналах. Залила вода мостки.
Я играл на флейте ветра, и проснулся день весенний,
прорастая первоцветом, возрождаясь из зимы.
Голоса не помнят грусти, а крыла не знают лени.
В парке - запах мокрой туи да оттаявшей земли.
Я играл на арфе ливня, и весна насквозь промокла,
появясь на месте встречи дождевых и талых вод.
А бесшумный самолётик - серебристая иголка -
белой нитью аккуратно зашивает небосвод.