В потёртой, старой шуллерской колоде
один валет трефовый тосавался.
Он тихо жил, как овощ в огороде -
и вот дождался.
Престижитацмя... Перетасовка...
Что жизнь? Игра! А что игра есть? Блеф!
Глаз игрока остёр, а руки ловки.
Становится козырной масть из треф.
В отбой ушли: король; дама; десятка.
Туз в рукаве. Туза, считай что не нет.
Стал у руля, игру решавшей взяткм,
куршивый, измочаленный валет.
Он лихо бьёт бубей туза-финансов.
Он мочит ваххабитов короля.
Пред ним присели дамы в реверансе.
Шестёрки трефятся, от рвения скуля.
И грозно потрясая алебардой,
и излагает план своих затей;
избавить карты от пиковой банды,
крестить червей, и окропить бубей.
Восьмёрки и семёрки завизжали:
"Он гений! Он увидел сути дно!
Хвала рукам, что нам его раздали!
Конь в шахматах! Осётр в домино!
Зрачки валета, словно знаки крести.
И он изрёк: "Игральный мой народ!
Клянусь госбанком, общаком и честью,
пора идти нам в трефовый поход!
Как победим - все станут джокерами.
До неба карточный построим дом.
Я козырь! И Фортуна будет с нами!"
... тем временем за ломберным столом
всё кончилось. Прошёл игры экстаз.
Перемешалось "красное-и-чёрное".
Был шуллер перекрещен между глаз
подсвечником...
не ловко передёрнул.