Муза нема. Переехали музу,
Словно катком, бытием. Потому за
Звуками птичьими, пляской менад,
Теньканьем капель – стучите к соседу.
Я же накапаю яд в шоколад,
Выпью, кусну и тихонько отъеду –
Музе немой так печально одной
В тверди небесной, в перине земной.
Это отъезд. Стук приводит в движенье
Ленту пейзажа. Ее натяженье
Тащит навстречу поля и сады,
Рощи, болота, дома и сараи,
Дачников, к небу задравших зады,
Как бы средь грядок резвясь и играя.
Пленка стрекочет. Механик молчит.
Петр подбирает к воротам ключи.
Падает свет – тяжело, вертикально,
Будто вода, будто божий миткаль, но
Музы нема, то есть мне невдомек,
Как это лыко устроится в строку.
Вижу: вот Петр, он нешуточно взмок,
Тычет ключами в замок, только проку
Нет и не видно. И Фрейд хохоча
Кажет свое пониманье ключа.
Милый сосед, вы задернули шторы?
Вас задолбали мои кредиторы?
Ладно, не дуйтесь: мне стыдно порой
Этой так наскоро скроенной шутки.
Яд в шоколаде, дорожный сырой
Воздух и муза, молчащая жутко –
Сколько вотще шалуна не играй,
Есть отчего перекинуться в рай.
Птица звучит, пробегает менада,
Спит у ворот неприступного сада
Глупый старик: ключ не найден, хотя
День на исходе и тени так длинны.
Муза – немое с рожденья дитя –
Дремлет на ребрах вагонной перины.
Поезд несется, расправив крыла.
Тьма нескончаема и тяжела.