Жизнь даёт прикурить – и дымит
сквозь улыбку прицельным ожогом.
Коль исчерпан на детство лимит,
принимайте меня как большого.
Я сойду – и по весу, и в рост
за медведя голодной зимою.
Этот ум на висках, что нарост,
эти крылья – тяжёлой сумою…
Я бы спрятался в ворохе дней
от последнего мига «сегодня».
Я бежал бы, как стайер, за ней
по опущенным в прошлое сходням.
И, догнав, из пушистых волос
сплёл бы путы на руки и ноги.
Окуная то в нежность, то в злость,
ей кричал бы - мы не одиноки!
А потом так запел… что Орфей!
На руках бы из прошлого вынес…
А она бы шептала «злодей»,
дегустируя яд и невинность
из души извлекаемых код.
Как могли бы к Эдему расти мы,
наплевав, что допущен расход
милосердия необратимый!..