ТЮРЕМНАЯ ЛИРИКА
***
Приснилось мне:
на самолёт беру билет.
А лагерь где?
Его во сне как будто нет.
Нет грязи, вшей,
нет мата и печальных лиц.
Перелистал
как будто несколько страниц…
А где же ночь?
Где ненормальный храп ночной?
Приснилось мне:
опять танцуем мы с тобой.
Где чёрный цвет
одежд печальных и разлук?
Аэропорт -
И нет давно душевных мук.
Приснилось мне:
бегут навстречу фонари
И самолёт
над полосой уже парит.
И я - с тобой…
И та мелодия-магнит,
И крыша дома -
там внизу -
меня манит...
ВОСПОМИНАНИЯ О БУДУЩЕМ ДОЖДЕ
Памяти О. Мандельштама
И опять, и опять мне под трели звонка
Снова чудится серая роба зэка.
Что оставил я там, что унёс на себе?
Что аукнется мне в непокорной судьбе?
Что я выплесну в вашу привычную жизнь?
Я кричал по ночам: «Продержись, продержись!».
И опять наплывают, цепями гремя,
Те тюремные двери, что ждали меня…
Я в дожди окунусь - я в них не был сто лет!
На вопросы мои мир хохочет в ответ.
Ухожу от себя, ухожу, ухожу.
Воспалённый мой мозг я в дождях остужу.
Мои вещи давно уже служат другим.
В прах рассыпалось то, что считал дорогим…
Я в пустующем мире ответы ловил,
Отмахнуться от снов уже не было сил.
Те знакомые лица, что жались ко мне,
По ночам прилетали в немой тишине.
Я пытался прогнать их под шорох дождя,
Но они, лишь смеясь, донимали меня…
В день дождливый мелькнувший вдали силуэт -
Для тебя в этом мире меня уже нет.
Всё туман и туман… Затянуло дождём,
Что лелеял в ночи, что теперь мы не ждём…
… Тишина, тишина и опять тишина
Разрывала мне грудь и сводила с ума.
Этот спёкшийся кровью комочек тоски
Всё стучался, и плакал, и бился в виски -
Без причины в груди начинало ломить,
Тень желаний ещё не успела остыть.
… Я по лужам бежал, я искал их везде -
Заблудилось как будто бы счастье в дожде.
Вместе с ним заблудиться не смог, не успел,
Оказался среди зарешёченных тел…
… И опять тишина, тишина, тишина…
Снова старую песню заводит она…
И опять и опять мне под трели звонка
Снова чудится серая роба зэка…
ЧТОБ НЕ СОЙТИ С УМА
Чтоб довела сума,
Я был глухим.
Чтоб не сойти с ума,
Пишу стихи.
В таинственных мирах
Хотелось жить.
Не мог, чтоб не терять,
Всем дорожить.
Чтоб жизнь не подвела,
Иду в метель.
Чтоб ты меня ждала,
Люби детей.
Каких бы ни мела
Пурга вестей,
Ты, если позвала,
Жди из гостей.
Хотел иметь звезду
В своей судьбе -
Наивную мечту
Убил в себе.
Исправила тюрьма -
Простил глухим.
Чтоб не сойти с ума,
Пишу стихи.
КРЕСТ
Кричат таким, как я, со всех сторон:
«Пророки не нужны, мы их засудим!».
Мы - «лжеХристы», такие же, как Он,
И так же на Кресте распяты будем.
Нам кажется, что вот - пришла пора,
И в счастье захлебнёмся - только верьте!
Ну что с того, что Он хотел добра?!.
Две тыщи лет хотели Его смерти!
То ль в Небе, то ль в себе карает Бог.
Здесь на Земле спасает кодекс чести.
Любить врагов ещё никто не смог,
И отказаться не смогли от мести.
Как Он, я бит, и так, как Он, гоним
И с теми, кто любим, Крест на Голгофе врою.
Я собираю камни вместе с Ним
И чувствую себя несчастным втрое…
РОДНИК
Тут каждый день - побудка в шесть,
Тут каждый день - благая весть…
Для некоторых - до самосожженья.
Идет на убыль общий срок.
Пусть кто-то давит на курок -
Мы ждём, когда придет освобожденье.
И дети, и жена, и мать
Уже устали меня ждать,
А нам ещё сидеть до посиненья.
И мы выходим на асфальт,
Лишь не хватает крика «Хальт!»
И на немецком бравурного пенья.
Мы тут - шеренгами по пять,
А там - сплошная благодать,
И нас считают, как баранов, в перекличку.
Тут кто-то что-то совершил,
Иные тут - за то, что жил,
Не подобрал для счастия отмычку.
Грехи считать умеют здесь,
Ты обрастёшь грехами весь,
Чуть что - сидеть тебе в ШИЗО иль в БУРе.
Но вот - солдат, такой, как ты,
Дитя вчерашней простоты,
Вдруг улыбнётся, и забудешь ты о пуле.
Эх, наша бедная страна,
Где вдруг гражданская война -
Такая, как была, в ней многие рыдали, -
Получит наш солдат приказ -
Стреляет белке точно в глаз -
Из «калаша» положит нас рядами.
На этом месте, где живём,
Где каждый день свободы ждём,
Земля застонет и родник слезой пробьётся.
Нам станет памятником ложь -
Клеймо «преступник», что возьмёшь?
Но будет день, и тут засветит Солнце.
Ну а пока - баланду есть,
Тоску скрывать, лелеять месть
И вспоминать тепло о прошлой доле,
Считать оставшиеся дни,
В душе поддерживать огни
И пересчитывать своих друзей на воле…
***
Я люблю тебя, люблю…
Я ловлю тебя, ловлю…
Между верой и неверием
Трепещу, боготворю.
У тебя беру крыло,
Нежу белое чело.
А наутро восклицаю:
- Сколько снега намело!
Сколько снега! - Только снег!
Тих и глух пушистый смех.
И под снегом и за смехом
Призрак носится - наш грех.
Спрятать можно ли в карман
Перед Богом наш обман?
Виноваты в этом разве
То ль метели, то ль туман?
… Я люблю тебя, люблю…
Я ловлю тебя, ловлю…
Между верой и неверием
Трепещу, боготворю…
СУМА
Я сумою и тюрьмою успокою.
Я твоею нелюбовью нелюбим.
Я сегодня ни гроша уже не стою -
Листик в клеточку меня совсем добил.
Успокоит сума
И остудит тюрьма
И навек разлучит нас с тобою.
Ты хотела сама,
Чтобы жизнь воздала.
И душа захлебнулась от вою.
На тебя, на ту, что отвернулась,
Я смотрю сквозь лагерную мглу.
И кричать, чтоб снова ты вернулась,
Я, охрипший, больше не могу.
Мне кричали грачи:
- Ты о ней промолчи,
Позабудь, что зовется любовью.
Если сердце стучит,
Не стони - прошепчи:
«Я навек разлучился с тобою».
Надо мною только Ангелы кружатся.
Все - из падших, как и я и земляки.
Тени чёрные на клеточки ложатся
От твоей когда-то ласковой руки.
Хохотали враги:
- Ты её береги!
- Я готов её встретить любою!
- Только ты ей не лги, -
Донеслось из пурги,
И навек разлучили с тобою.
Я на небо серое взлетел бы
С Ангелами падшими в зенит.
Скоро пух появится у вербы
И весна тобой заголосит.
Эх, закрутит меня
Круговерть-кутерьма,
Снег накроет с похмелья горою.
Успокоит сума
И окутает тьма
И навек разлучит нас с тобою.
И опять весна окошками засветит.
Пролетят куда-то соловьи.
Наша зона для таких попавших в сети.
Твои письма - это клетка для любви.
Птицей белой метель
На пушисту постель.
Я окошко для тебя одной открою.
Я не жду никого,
Я лишен своего.
Я навек разлучился с тобою…
Я сумою и тюрьмою успокою…
Я твоею нелюбовью нелюбим…
Я сегодня ни гроша уже не стою -
Листик в клеточку меня совсем добил…
РЕКВИЕМ ЛЮБВИ
Помнишь лес в осенних листьях,
Небо - в памяти глубин?
Разлюбила меня в письмах.
Хочешь, снова полюби!
Снег поземкой не согреет,
Как бы ни был он пушист.
Полюби меня скорее,
Полюби под ветра свист.
А решётка на окошке,
Как наколка на весу.
Хочешь, сердце на ладошке
Я тебе преподнесу?
Стоит только быть отважной
И лицом к Востоку стать.
Хочешь, мы с тобой однажды
Окунемся в благодать?
Ты - моя душа, жар-птица,
И подарок, и судьба.
Слева - прошлое дымится,
Справа - мне б иметь тебя.
В прошлом - криво, в прошлом - косо,
В прошлом - реквием любви.
Успокойся, успокойся -
Всё - фантазии мои.
Впереди - забыта память,
Как забыта и тюрьма.
По ночам лишь воет замять
Да на сердце кутерьма.
Помнишь лес в осенних листьях,
Небо - в памяти глубин?
Полюбила б меня в письмах,
Как никто и не любил.
Душу я свою настрою
И к тебе во сне приду.
Постараюсь - успокою:
Это я пишу в бреду.
А оглянешься: на деле -
Вышки, зэки, автомат.
На душе да и на теле
До сих пор рубцы горят.
Нагло с этим автоматом
Ухмыляются менты.
Только нежности, что матом;
В этом мире - я и ты.
И фантазию уносит,
Словно в пропасть, ветер злой.
Мысль и тело хлеба просят,
Хоть на звёзды волком вой.
…Помнишь лес в осенних листьях,
Небо - в памяти глубин?
Всё, что было в наших письмах, -
Это реквием любви.
МОКРЫЙ ДЕНЬ
Люблю, люблю… И утонуть бы
И перестать существовать,
И в те блаженные минуты
Всё повторять: «Опять, опять…»,
Чтоб сердце к сердцу прижималось,
Чтобы душа плыла к душе,
Чтоб наша жизнь - такая малость, -
Была бессмертною уже.
Тюремный хлеб. Тюремный окрик.
Налево мат. Направо мат.
И день - от слёз дождливо мокрый,
И лица мокрые солдат.
Тюремный день - тоска под небом -
От жизни спрятанный в асфальт.
Себя представить Богом мне бы
И вознестись из ада в ад.
Блаженства яд бежит по жилам
И разжижает мою кровь.
Тюремный день глядит постыло.
Я ухожу в свою любовь.
«Люблю! Люблю!».
Мой голос дикий
В забор ударил и просел.
Солдат на вышке дернул ликом
И усмехнулся в свой прицел…
***
Из тюремной областной больницы,
Несмотря на пасху или пост,
Белой простыней закутав лица,
Носят регулярно на погост.
Тут они отпели, горемыки,
Больше не затянет круговерть.
Им прозрачным иль зелёным ликом
Сквозь окно в решётке не смотреть.
Мы с тобой в локалке* звуки тушим,
Желваки катаем, как мячи,
А потом за грешную за душу
Пьем чифир и про своё молчим.
Мы земную, иль Небесну тризну
Близим, изнывая от свобод.
Мы живём с тобой обратной жизнью
И считаем задом наперёд.
Где-то срок отматывают черти,
Не спеша, жуём кусок его,
Словно знаем дату своей смерти,
Словно там, за нею, - ничего…
* - локальная зона, зарешеченный дворик, огороженный высоким забором, примыкающий непосредственно к бараку заключенных.
Я ВЕРНУСЬ!
Я вернусь! Возвращаются только живые.
Я вернусь, как и прежде, - спокойный и сильный как Бог.
Я вернусь и в глазенки взгляну голубые,
И еще надышусь знойной пылью далеких дорог.
Можешь ждать и не ждать.
Всё равно я вернусь из провала.
Я вставал столько раз из тупых в безысходности дней!
Из кровавых боев по кусочкам душа восставала.
Я очнусь от позора судебных свистящих плетей.
Я под вечер вернусь, обниму, а потом наудачу
Прикоснусь я губами к любимым и милым чертам:
Если ты позабыла - отвернусь и беззвучно заплачу.
Если ты прокляла - отдышусь и пошлю всё к чертям.
Я в желтеющих лицах ищу, как в себе, неземное.
Унесётся душа за тюремную тень фонарей.
Лед тюремных замков заскрежещет и рухнет за мною,
И во сне загрохочет цепями железных дверей.
Я вернусь! Обниму так, что кости хрустеть перестанут.
Затихающий дождь снова примется лить на Земле.
«Я вернулся!», - вскричу, и отступят невзгоды и канут,
И капель в знак печали долго будет дрожать на стекле.
Мы уходим в созвездья.
Среди них будут наши портреты.
Может, где-то ещё и сойдутся в Сверкающем наши пути.
Будем жить и любить в Океане лазурного Света,
И от этого нам уж теперь никуда не уйти.
Этот Мир отзовётся и снова придёт мне на помощь.
Я вернулся живым! Я иду! Я спешу!
Снова слышу небесный мотив.
Я вернусь! Распахнётся в созвездиях полночь.
Я вскричу, потрясённый,весь Мир на ладонь уместив…
***
Гремят воротами, кричат конвойные,
Как малохольные. А ты: «Держись!».
Прощай, красивая, друзья запойные -
Дорога ляжет несвободой сроком в жизнь…
Отсюда нас пошлют - кого в колонию,
Кого по матери и на тот свет.
Прощайте милые, подруги знойные,
Для нас ни музыки, ни смеха уже нет.
Морщины врежутся, тоска завяжется,
Глаза без радости и желтизна.
Прощай, прости меня, моя красавица,
Нас никогда уж не порадует весна.
… Гремят воротами, кричат конвойные,
Как малохольные. А ты: «Держись!».
Прощай, красивая, друзья запойные -
Дорога ляжет несвободой сроком в жизнь…
***
Обещаниям не верь -
Ни моим, ничьим,
Чтобы не было потерь,
Жизненных горчин.
Чтобы не было бы слёз,
Раны небольшой,
Забываясь, к миру грёз
Не тянись душой.
Не храни несчастный вид,
В полночь не кричи.
Чтобы не было обид,
Лучше промолчи.
Лучше было б не встречать -
Не кружила б мгла.
Серебристая печать
В волосы легла.
«Ты меня, - шепчу, - прости!
Я тебя люблю!».
Из гранита, что ль, кресты
До сих пор долблю?
Обещаниям не верь -
Ни моим, ничьим,
Чтобы не было потерь,
Жизненных горчин.
***
Надежде Кадочниковой
Я приеду к тебе, поживу, как в раю.
Скоро выберу время и перекрою.
Свою жизнь, как картину, я перепишу,
Море красок на ней, как свечу, погашу…
Я приеду другим - нет, ни добрым, ни злым.
Время снова припустит и я вслед за ним.
Я секунды считать перестану в ночи
И не буду себя умолять: «Не кричи!».
Я в леса погружусь тихим сумраком дня,
Мокрый лист красотой обласкает меня.
И вина за дела, те, что не совершил,
Позабудет меня среди красных вершин.
Я приеду к тебе, ты наполнишь теплом,
Леденящую душу согреет твой дом.
Я морозом пропитанный насквозь пока,
Ледяною пещерой проплыли века.
Я приеду. Уляжется вихрь новостей.
Я сбегу от родных и друзей и гостей.
И окутает в воздухе пух-вещество
И забьётся живое во мне существо.
Я недолго… Мой путь серебрится во мгле.
Я иду в одиночестве и по Земле.
Моих спутников нет - не смогли больше ждать.
В этой жизни уйти я не мог им не дать…
Пронесутся часы… Я уеду опять…
Обещай мне: не думать, не ждать и не звать.
Навсегда? Навсегда… Я уеду… Не жди…
И следы нашей встречи утопят дожди…
***
Я по Питеру, как в прежнее, пройду,
Я рукой своею всех святынь коснусь,
Только б камень скорби сбросить бы в бреду.
От греха тогда, от тёмного, проснусь.
Я на Невском, как когда-то, покажусь,
По Фонтанке над мостами пролечу.
Подождал бы только Питер меня пусть,
Мне подходит это дело - по плечу.
Я к старинному брандмауэру путь
И с повязкой на глазах определю.
Я по лестнице взлечу когда-нибудь,
Дверь громадную себе открыть велю.
Распахнется коммуналка предо мной -
Только в Питере они похожи на музей.
Я шагну туда, как в омут головой,
Окунусь в тепло встречающих друзей.
- Здравствуй, Питер! - закричу я из окна,
А он голос мой пойдёт гонять во двор.
Мне бы только побыстрее всплыть со дна,
Мне бы только отменили приговор!
Он мой возглас, откликаясь, переврёт
И на радости запутает в дворах,
И ответит мне: «Не быть наоборот -
Ты забудешь об убийцах и ворах».
Мне бы только взять билет скорей в купе -
Пассажиров как родных хочу обнять.
«Еду в Питер, - телеграмму бы успеть, -
Буду в девять, еще лучше было б в пять».
Ночью выйду, когда снегом обновит.
Я у Храма одиночеством напьюсь.
Воздух питерский лекарством напоит,
И уменьшится печаль, потери, грусть.
Будет скоро - верю, знаю, чую - жду!
Больно только мне за тех, кого любил.
Я отдам себя Небесному дождю,
Попрошу его, чтоб душу мне омыл.
В Питер - в чудо! - я приеду, окунусь,
Обниму друзей и Питер обниму.
Только ждите - я вернусь, вернусь, вернусь!
Только верьте - я приду, приду к нему!…
Я по Питеру, как в прежнее, пройду,
Я рукой своею всех святынь коснусь,
Только б камень скорби сбросить бы в бреду.
От греха тогда, от темного, проснусь.
НОВЫЙ ГОД
Без особой на что-то надежды
Письма пишут на душу взамен
В ожиданьи ответа на нежность.
В нашем лагере - без перемен.
Нам бы лучше - совсем не встречаться…
Наметёт за решёткой сугроб.
На листочке под цифрой тринадцать
Я пишу, словно делаю гроб.
Сколько слов понапрасну истратил!
Сколько писем отправлено в лёт!
Мне подарены зэки, как братья,
Словно глыбы торосистый лёд.
В эту ночь не балуют лишёнкой
Наших зэков, бесправный народ…
Снег стучится в окно под решёткой,
К нам убого идёт Новый Год…
***
Я воскресну из мертвых, забытых живых.
Я воскресну из добрых, из средних и злых.
Я явлюсь неожиданно, как из тумана,
Из придуманного обмана.
Я пришёл в этот мир отраженья искать,
Познавать, даже трогая нежную прядь…
…Позвоню…
Телефонная трубка прижмётся,
И щека о неё обожжётся.
Попрошу разрешения и помолчу,
В телефонную трубку «Прости!» прошепчу.
Господи! Сколько рассветов я встретил в тюрьме!
Солнце поутру ласкалось ко мне.
Звёзды пророчили деньги и счастье,
Стали другими вдруг в одночасье.
Вянет чёрная роза неволи -
Нами измучены главные роли.
… Я - на пороге, готов повиниться,
Радость ловлю на растерянных лицах.
Я повинился, о, люди! О, дети!
Богу покаялся, принявши плети.
Я - не пророк. Я молчу о грядущем -
Вижу и смерти и райские кущи.
Можно увидеть любовь и свободу,
Можно раскинуть, гадать, дуть на воду.
Можно!
Но лучше воскреснуть из мертвых,
Заживо брошенных, в пепел истёртых.
Мы воскресали из чёрной печали.
Мы возрождались и вновь начинали…
ЗЕРКАЛО
…Между нами - Зеркало,
Зеркало Любви.
И сквозь это Зеркало
Виден край Луны.
Бледными отсветами
Твой любимый лик.
Я напрасно сетую -
Я уже старик.
Для меня вчерашнее
Ближе и родней.
Мне б закончить зряшное
В сутолоке дней.
Страхом исковерканы,
Приговорены.
За окошком - Зеркало:
Мертвый лик Луны.
Между нами - Зеркало,
Зеркало Любви.
И сквозь это Зеркало
Виден край Луны.
Ты возникнешь в Зеркале
Отраженьем Лун.
Я исчезну, свергнутый,
Бывший. Ныне - лгун…
***
Не привыкну к одиночеству.
Одиночество - что смерть.
Равнодушно как-то хочется
Побыстрее умереть.
И держусь не долгом праведным;
Не любовь, не дети - щит:
Жизнь моя не мной украдена
И не мне принадлежит.
Я - без роду и без племени,
От огня прошёл к огню.
Упаду ли на колени я,
Низко голову склоню?
Не спасли мне жизнь ни Вы, ни суд
В половину иль на треть -
Я предательства не вынесу
В очи светлые смотреть.
Я уеду в одиночество,
Чтобы многое стереть.
И исполнится пророчество
Тихо-тихо умереть…
***
Живу секундами и слушаю их звон,
Считаю, прибавляя их ко сроку.
Здесь для меня из всех земных времён
Важней секунда. Вне - не вижу проку…
…Здесь, рядом с нами, свой живет закон
Какого-то Всевидящего Ока.
Идут секунды… Слушаю их звон…
И продолжаю отнимать от срока…
РЕЦИДИВИСТ
Валерию Тихонову
Рецидивисту меряно
За то, что - зэк, уродина.
Свобода - это временно.
Колония - что родина…
…От КПЗ до камеры,
А далее - колония,
От жизни в белокаменной -
В тюремное зловоние…
Считаешь годы, месяцы
И молишься Всевышнему.
Уже ступил на лестницу -
Душа кричит: «Не выживу!».
А сколько тут таких, как я,
С судьбой по нарам корчится.
Болезнь души, не тихая,
Сама собой окончится.
И жутким сном останется
Игра, где кошка с мышкою,
Родился - счастья станция,
Закончишь, может, вышкою.
Два пацана, погодочки,
Жена была, красавица,
Семнадцать тут, три ходочки.
Да перед кем покаяться?
…Рецидивисту меряно
За то, что - зэк, уродина.
Свобода - это временно.
Колония - что родина…
Июнь 1994 г., бокс народного суда.