Поговори со мной, Еврейка,
На самом древнем языке, -
Надломленном, как свет, как ветка,
Как колокольчик вдалеке -
Таком же тающе-предсмертном,
Как детский кашель по ночам
В чахоточных кварталах гетто,
Как Бабий Яр перед рассветом,
Как прах в Дахауских печах.
Загадочном - пчелином, рыбьем...
Как сон - земном и неземном,
Скажи мне что-нибудь, МАРИЯ,
Раз родила, боготворила,
Небоготворным языком.
2
И что ни ночь блаженный ворон
Долбит кайлом в моей башке
Про время войн единокровных,
Про копья в печени твоей.
Всё продолжается сначала.
Твой Плод идёт на кровь и хлеб.
Следам эсэсовских овчарок
Нет заживленья на тебе!
И вновь спасаешь казнью Сына
От Бога, Духа, Сатаны ли...
Без разницы! Но не псалмами ж
Меня - двуногую скотину -
Как дичь затравленную псами,
Ты от меня же и спасала?
Но чем же? чем?! - скажи мне, МАМА?
3.
О чём из памяти загробной,
Тебе костями шевелю?
Зачем о рельсу - костью лобной:
"Еврейка! я тебя люблю!?."
В ответ молчишь и ты глазами
С печально-дьявольским прищуром.
И в сутолоке привокзальной, -
В упор - в затылок: "Юра?"...
Не оттого ль на повороте,
Весь в паутине дождевой,
Стоит мой плащ поднявший ворот
И круг из рук вокруг него.
И ничему уже не верит,
Лишь ей - в обьятиях ни с кем.
Скажи мне что-нибудь, Еврейка,
Как хлеб руке, как ветер ветке...
на самом нежном языке.