Ирине Макарович
Я люблю, как и ты, выйти ночью на улицу – двор
Заметает черемуха белым нетающим снегом.
Запоздалый прохожий крадется домой… Серебром
Отражается лунное блюдо на бархате неба.
Опьяняет черемуха вкрадчивым запахом, но
Лет пятнадцать назад он казался нам более сильным.
Помнишь, как разухабистый ливень озёра толок
По асфальту, а ты моментально присвоила имя
Толстой тетке в безумных кудрях, что грозила зонтом
Небесам, и без этого хмурым, за сырость и серость.
Мы по лужам носились как дети тогда – босиком
И нам вслед ухмылялась та самая Анжела Дэвис.
Мы любили грузинские вина и местный пломбир,
А в искусстве превыше других почитали испанцев
И мы искренне верили, что окружающий мир
Непременно когда-нибудь станет под нас прогибаться.
С той поры нас пьянила черемуха множество раз.
Но про истинный возраст клевещет злопамятный паспорт.
Мы по-прежнему любим кино, рок-концерты и джаз,
Только мир до сих пор не прогнулся. Причём, даже на спор.
И мы ходим на улицу, чтобы пройтись босиком
Под дождем по ночам лишь, когда городок отдыхает -
Точно так же, как хмурая Анжела Дэвис тайком
Это делала в том безвозвратно утраченном мае.