Бар. Многолюдье. Яблоку негде упасть.
Каждой твари по паре, и корабль уплывает на Юг.
Будь ты сам царь, что отвека вершит свою власть –
Это днем, ну а ночью надо стараться даже царю...
Здесь кровавый дележ, вакханалия и аукцион,
Здесь белокурые бестии выбирают себе ночных сторожей,
И падают рыжие звезды на палубу, где темнокожий пион
Всласть разбирается с подругой высокомерной своей.
Это мир-перевертыш, сумасшедший приют и Содом...
Ну, понятно, говорю, продолжение вида и брачного воображения игра,
Те о жизни, говорю, а я лишь о смерти, маленькой смерти вдвоем,
Комфортабельной смерти, как есть, до утра.
А наутро – назад, чуть завидев первый луч золотой,
Сизой мгле напоследок что-то бешенно прокричав...
И как в райские врата протолкнется наш корабль заводной
И устало содрогнется о причал.
И, нежданно воспарив, как приблудная птица над черной водой
Ты сказала, смеясь: – О, как Царь милосерд!..
Я б хотела умереть красивой и молодой,
А наутро забыть про тебя и про смерть!..
Я проснулся – был неясный предутренний час и луна пускалась в бега...
И седая старуха лежала рядом, как есть, черт ее подери.
- Где же, Царь, - хохотала она, - обещанные райские берега?..
Все вы, мать вашу так, болтуны и недоучки – молодые цари...
И хоть царства свои я с тех пор раздарил, не боясь,
Что с того – только Север теперь, нету хода на Юг моему кораблю...
Бар. Многолюдье. Яблоку негде упасть.
Каждой твари по паре... И старуха хохочет в углу.