В идеале этот рейтинг следовало проводить, рассматривая стихи авторов-инкогнито. Каким бы ни был объективным мой устремлённый вдаль испепеляющий всё и вся взгляд , имена авторов ( незнакомых практически не было) продолжали назойливо перед ним мелькать, а значит и давно сформировавшееся мнение об уровне их стихов, не могли не влиять на окончательное решение. Признаю, но и поделать теперь ничего невозможно. Человеки мы. Сла-абые…
Вот теперь первая пятёрка. Или, если хотите, суперпятёрка!
Cassandra
ФАНТАЗИЯ
ты заражаешься стремительным безумием
полУночной подлунной бесшабашности,
что горячее гордого Везувия.
заманивает мир эро-опасности,
________________________________________
Ударение «полУночной» - одно из принятых в русском языке, его необязательно выделять.
Ну почему, как только Везувий, так сразу гордый?!
Если уж знаки препинания соблюдаются, может и строку начинать с прописной?
запрятав похоть в складках одиночества,
вывязывая ряд петель изнаночных -
потасканных, неведомых, пророческих –
из мира полуяви-полусна. в ночных
_________________________________________
Новообразование «эро-опасность»(дефис не нужен), «похоть», «складки одиночества» (где они находятся, на животе?) и т.п. словечки очевидно должны настроить нас на волну не просто фантазии, а фантазии эротической. Авторский язык бескостный, пЕтли выворачивает изящно, хорошо бы ещё ударения правильно ставить.
кипящих оргиях соседей-перебежчиков
из долгих дней с расчётливыми рамками,
ты нежишь гордо тело цвета беж и крив
твой путь меж просто-шашками и дамками.
________________________________________
Вот этот момент, начиная с «в ночных», очень красиво выписан. Понять только ничего невозможно (писал я уже о подобном явлении, обозревая лигу «С»)
но одному тонуть в безумьи боязно
и я опутана твоей тоской жемчужною
в полуподвалы жертвенного города,
где для меня всё дикое и чуждое.
_______________________________________
Желание авторски выпендриться заводит далеко и уже не важно, где это далеко – в жертвенных подвалах (видимо, застенках гестапо) или жемчужной тоске.
заманишь сладостью болота всехотения,
и соскользну в неведомое смело... а
ты говоришь, что правда - в наслаждении
и в грешной вседозволенности тела...
_______________________________________________
Меня обязательно спросят, зачем мол сомнительную поделку было возносить до такой степени высоко, когда более реалистичным и сносно сделанным работам не нашлось места даже во второй пятёрке. Я дам столь же сомнительное объяснение: несмотря ни на что, в этом опусе просматривается оригинальность и свой (подчёркиваю, СВОЙ) стиль.
От ошибок, досадных промахов и даже от заманчивых, как эроопасность, заблуждений можно избавиться, найти свой стиль куда сложнее.
Когда-то, лет пятьдесят назад, на высоком худсовете во всю ругали только что вышедший на экраны азербайджанский фильм «Аршин малала» (не ручаюсь за правильное воспроизведение названия). Ругали все, кому не лень. Но под конец выступил молчавший всё время Сергей Эйзенштейн и… вдруг похвалил картину. За что? За приверженность стилю.
Какой такой стиль, - возмутились присутствующие, - пошлость там, а не стиль. Если вам интересно узнать, как Эйзенштейн аргументировал свою позицию, почитайте воспоминания Михаила Ромма.
*
Евгений Мишин
Коррида
1
То ли караты,
то ли коррида -
плачется градом
небо Мадрида,
плачет дождями
над Барселоной,
только не дамы,
только не доны.
Дамы надменны,
доны над ними,
возле арены,
но не ранимы.
К бою готовы,
бой ожидают:
бойкие доны,
бойкие дамы.
Бьётся по бычьи,
по коридору:
бык не обычный -
торреодорный.
Флаги и горны,
пики и шпаги.
Торреодоре -
полон отваги.
Звуки оркестра,
туш и сирена.
Вот он - Маэстро! -
в центре арены!
Прямо на блюде-
блюде арены -
кони и люди,
бык разъяренный.
В бронежилетах
люди и кони,
только всё это -
односторонне.
Бык беспощаден?
Вы не спешите:
кожа под шпагой
так беззащитна.
Сверху, как жалом,
пиками в спину,
в горло кинжалом,
жестом картинным.
Визги и туши,
бычьи обноски,
тащится туша
бычьей повозкой ...
2
После корриды,
(после убийства)
туши убитых -
вырезка бычья.
По ресторанам,
но не для быдла,
после страданий
снова избиты.
Бычьи биточки,
бычьи котлеты -
как кровоточит
бычье наследье.
После убийства
сердце на блюде.
Как необычно:
бык на посуде!
Ах, как смирен он,
биться не будет.
Вновь на арене-
прямо на блюде.
Звуки фламенко,
перья фламинго,
дамы - карменны,
адриалинны.
А кабальеры:
денежно-вздорны,
пьяны без меры,
торреодорны.
Дам возбуждает
красное мясо,
дамы бодают
мёртвую массу.
По ресторанам,
пьяно и смело,
солью на раны,
вилками в тело.
Мясу не больно-
мясо старалось:
после побоев
стать ресторанным.
Как он пассивен:
бык на посуде.
Ешьте красиво -
бык не осудит.
Красное мясо,
красные вина,
как это красит
ужин невинный.
Красное с красным!
Вот он - обычай!
Памятный, праздный,
кровный и бычий...
Несказанно повезло Евгению Мишину. Вот совпадение – совсем недавно я перечитывал Хемингуэя, в том числе его рассказ «Непобеждённый». Так что у меня была возможность проверить профессионализм автора без заглядывания в словари и энциклопедии.
Отмечаю, очевидных ляпов я не увидел. Разве что, в Барселоне, и в Каталонии вообще, коррида не очень популярна. Поговаривают серьёзно даже о её запрете а автономии. Поэтому куда точнее вписались бы в текст Толедо, Малага, Севилья или Картахена.
В какой-то степени Женя стал заложником выбранного им четырёхстопного дактиля и, на мой вкус, малость передержал своё блюдо на сильном ритмическом огне. Ритм ритмом, но под Бизе эти стихи не споёшь, скорее под мелодию «Санта Лючии» или:
Мы выбираем,
нас выбирают,
Как это часто
не совпадает!
Помните? Даже строки текста кое-где переплетаются, сравните:
Часто простое кажется вздорным,
Черное - белым, белое - черным.
и:
Красное мясо,
красные вина,
как это красит
ужин невинный.
Красное с красным!
Вот он - обычай!
Памятный, праздный,
кровный и бычий...
Глянул Мишин на корриду сверху, сбоку, снизу и чуточку изнутри, но энергия на длинных расстояних обычно имеет свойство теряться. Почитатель Жениного таланта скажет – всего в меру. Я – нет, перца достаточно, соль ощущается, соуса маловато. Короче, чувство голода осталось… да и не люблю я говядину!
*
Кто-то сильно удивится этому заявлению, но, представьте себе, были и мы когда-то рысаками! На иномарках не ездили. Нет, не ездили. Нам «копеечку» хотя бы. А ещё, помнится, было мне семнадцать и за готовность съездить за пивком получил я в одноразовое пользование настоящий спортивный гоночный велосипед с ручной коробкой передач фирмы «TURIST» (ну может не «TURIST», а «SPORT» - в общем, отечественного производства). Ехал я гордо, звенел трёхлитровыми банками в безразмерной хозяйственной сумке, а она вмещала в хороший базарный день, между прочим, 5 кг картошки, 1 кг цыбули (лука), 1 кг огурцов свежих, 1 кг помидоров свежих, пакет сухих грибов, 2 бурячины (свеклы), кочан капусты, 2 кг антоновки, черешню, абрикосы, сливы… то есть всё, что можно было купить на небольшом импровизированном рынке у станции метро «Пионерская» в Киеве.
Еду я на велосипеде, никого не трогаю, звеню. Вдруг меня настигает автобус обычной городской линии и начинает прижимать к тротуару. Я притормаживаю. Он притормаживает. Я вправо. Он вправо. Я… рухнул, банки разбиваются, пиво рекой, велосипед попадает под заднее колесо автобуса – всмятку… Ох, не спрашивайте, что дальше было…
А нынче молодёжь не та. Нет, не та. Теперь они берут виски, желательно Bushmills, добавляют крепкого горячего кофе, взбитых сливок, изощряясь тем, что доливают их струйкой по черенку чайной ложки и называют это безобразие кофе по-ирландски. Если, кстати, вы решитесь изготовить данный напиток по моему описанию, ничего не выйдет, секреты технологии спросите у
Stray Cat
ПРОМАРТ
Ведь это был, похоже, март?..
Почти такой же, может, ярче.
Валялся в сумке Терри Пратчет
и нос подтачивал комар.
Ты тонкий втягивал парок –
конечно, кофе по-ирландски,
и был спокоен, как Маклауд,
и был со мною, как сурок.
Скурив десяток сигарет
вокруг гостиницы «Россия»,
я помечала вскользь, курсивом,
что смерти, вроде как, и нет.
Потом старалась осознать,
нырнуть – и вынырнуть счастливой,
забить на все - на сплин, на климат,
уговорить себя: «Весна»…
Слегка кружилась голова.
Просила я беззвучно небо,
чтоб не кончалась эта небыль,
но небу было наплевать.
И солнце отражало нас
в носах ботинок гуталинных,
а жизнь казалась очень длинной…
Куда длиннее, чем сейчас.
Терри Пратчет, отважный горец Маклауд, кофе по-ирландски, забитый сплин… - типичный набор словечек из арсенала Stray Cat. Вот только попробуйте вы сами что-то сделать с этим же материалом, результат будет схож с качеством вышеописанного самопального напитка. Иметь ингридиенты – ещё не означает уметь их закладывать и получать конечный качественный продукт. Вот у Кати это всегда непостижимым образом складывается. Можно, конечно, прочитать небольшую двухчасовую лекцию о написании слова «гуталинный», как и о несуразности сочетания «гуталинные ботинки», усмехнуться в сторону строки « помечала вскользь, курсивом» (собачки тоже так вот вскользь помечают), но общего впечатления никакое отчаянное краснобайство не испортит.
Знак качества!
*
ПРОЛОГ к трагедии В.Шекспира "Гамлет, принц Датский"
в интерпретации Геннадия Неймана был какое-то время моим фаворитом и главная причина в том, что благодаря его версии, мне захотелось вновь перечитать саму трагедию (а читал её более, чем 20 лет назад первый и последний раз, даже театральные постановки и фильмы не смотрел – ни наш, ни английский, да простят меня Козинцев и Смоктуновский). Мало того, я не только перечитал шекспировский шедевр в переводах Лозинского и Пастернака, но и несколько захватывающих статей о загадках текста… Честно говоря, в какой-то момент уже стало и не до рейтинга, когда такие дела творятся в датском королевстве.
Но сначала слово Нейману:
Розенкранц:
- Нет, право, недурная шутка:
Не слыша доводов рассудка,
Как лев рванется Гамлет в бой
Гильденстерн:
- А он поверит?
Розенкранц:
- Бог с тобой.
Он рьяно ищет виноватых
И бешено ревнует мать.
С чего ему не доверять
Рассказу верного солдата?
Гильденстерн:
- Да, это правда. И к тому ж
Наш Клавдий - очень страстный муж.
А Гамлет холоден, как скалы
И жаждет мести за отца.
В мужья такого молодца
Офелия не ожидала.
Теперь страдает не шутя.
Розенкранц:
- Девчонка все еще дитя,
В зятья Полоний метит принца,
А призом станет Эльсинор.
Советник Клавдия хитер
И знает, как сего добиться.
Случись какая-то напасть -
И в руки он получит власть
Над королевством.
Гильденстерн:
- Вот прохвост.
Да и сынок его не прост.
Розенкранц:
- Но вспыльчив. Это очень кстати -
Один намек, письмо, и он
Безумным гневом ослеплен,
Зарежет царственного зятя.
Гильденстерн:
- Что ж? Решено?
Розенкранц:
- В полночный час
Мы разыграем представленье.
А дальше - дело провиденья.
Гильденстерн:
- Кто платит?
Розенкранц:
- Платит Фортинбрас.
Что и говорить – добротный текст и любопытная версия, следуя которой надо полагать, что трагедия, развернувшаяся в замке Эльсинор, на самом деле не такая уж и кровавая, раз шекспировские «бобчинский и добчинский» вышли не только сухими из воды, но и оказались замешанными в мистификации славного Фортинбраса. Куда, однако, исчез друг Горацио? Надеюсь, он не закрыл своим телом амбразуру, на которую было легли Розенкранц с Гильденстерном. Ну а что Гамлет? Доверчивый вспыльчивый ягнёнок Гамлет? Нет, не стану спорить, достаточно внимательно почитать первоисточник, чтобы отнестись к данному прологу просто как к оригинальной безделице. Да и слово «оригинальная» здесь лишнее. Уж больно на деле там всё изощрённей! Может Гене лучше написать пролог к «Барышне-крестьянке»?
А нам бы крови! Да побольше!
*
Стих - победитель почти не вызывал сомнений с самого начала.
Просто кокурентов у него не было. Неймано-шекспировский пролог всё же заинтересовал меня не собственным содержанием, а причинно-следственными связями.
ngsh
***(Траченной молью Жизелью…)
Траченной молью Жизелью
все еще стройная мысль
на пуантах полночного бреда,
падает брошенной тенью,
не вниз, а ввысь,
туда, где седой акварелью
лубочного дыма
забетонирован выход в небо,
в небыль цвета ультрамарина…
Мятая пачка «Житана»
с чахоточной балериной
в ней, последние три сигареты,
и лень выбираться в лето за новой,
стало быть, снова «Прима»…
Прима в летах тяжеловата,
шутка ли: лишние три килограмма?
Годы… а ведь по-прежнему надо
существовать в фуэте агонии,
на всех оборотах в бога,
в душу, в мать поминая Адана.
Не слишком пафосная церемония…
Вечная драма среди декораций,
расставленных разумом-режиссером,
больше похожих на полосу препятствий
под агностическим напряжением.
Оставив надежду на помощь дублера,
бьется за плохо понятную цель
провокативного акционизма
девятиградусная «Жизель».
Бьется до полного изнеможения
в падучей душевного онанизма
тело белое, марочное, сухое
из самых лучших сортов Мискета,
меж граней стакана играет —
хэппенинг, неотягощенный либретто,
псевдоспонтанный, как пароксизмы
смеха. И эхо каленого следа
от клейма коньяка разлагает
кислотность тонкого ломтика лайма.
В сполохах едкого дыма — «Прима» —
едва уловима, как боль в переносице,
пьяная горечь Фалерна носится…
Откладываю Катулла в подлиннике —
раздражает:
черт его знает, как произносится,
ибо дифтонги и прочие подлости…
А язык мертвый…
Ну что вам сказать. Это стихи. Выбросил бы я кое-что по дороге, но это решать автору. Он(а) доказал(а) самостоятельность своего мышления.
Эксперимент закончен. Всем спасибо!