Маэстро плещет у пюпитра,
колышется ахейской гидрой
затылков крепких полубокс.
Благоухает пряно флокс,
Gran cassa ухает, как филин,
главою гулкой без извилин,
бренчат тарелки звонко: ”Поккс-с-с!”
Бас-геликон рокочет сладко –
трубач с косой нависшей прядкой
щёк раздувает пузыри –
воздушный вихрь струит внутри,
и голос медного самца
волнует женские сердца
в лучах чахоточной зари.
Как богомол, худой и длинный,
его сосед сидит картинно,
глаза таращит, верхогляд,
рукой гребёт вперёд-назад,
тромбон кулисою кривой
черпает жадно пред собой
мошку и розовый закат.
Певец любви – гобой альтовый
флиртует с флейтами. Фартовым
пижоном блещет флюгель-горн
средь труб изящных, толст и горд.
Полощет звук в роскошном горле,
ссыпает ноток пышный ворох
кларнет, клюваст и остроморд.
Громадой золотою туба
гудит печально и угрюмо,
с отдышкой цедит: ”Бу-бу-бу”,
кляня тяжёлую судьбу.
Ей страсть сжимает крупну грудь,
ну, помогите ж, кто-нибудь,
утешьте пышную трубу.
Горит стручком над медным тельцем
склерозный нос её владельца.
Родня охотничьих рогов,
поют валторны – томный рёв
плывёт улиток бронзо-спинных.
Мужи, им пальцы в пасти вдвинув,
соски целуют мундштуков.
Шкеты к ним взглядами прилипли,
хохочут, бьют чечётки дриблинг,
жуют, коварные, лимон –
слюнотеченьем поражён,
оркестр сникает. Но дружина,
порядка тайная пружина,
шпану с позором гонит вон.
В фонтанных брызгах, у водицы,
так сладко пахнет медуницей,
и табачок нежнейше-бел.
Амур пускает груду стрел,
сердца доверчивы и глупы.
Зажжёт звезду ль небесный купол,
луна ль прольёт лилейный мел -
под вальс-бостон тягуче-шагий
шуршат широкими клешами
в рубахах вольных апаша
мужчины. Строгость дам круша,
синкопы рвёт седой фагот,
лабая медленный фокстрот...
Бока вращает синий шар,
к свободе
тянется душа.